Проклятый год
Шрифт:
Партнер по интимному треугольнику и раньше вызывал у Кэма неприязнь. В конце концов он потерял доверие к Альберту настолько, что готов был выстрелить ему в спину, — чувство сродни тому, что испытывает обманутый влюбленный. Кэму ни с кем и никогда не приходилось вступать в столь близкие отношения. Сойер и Эрин заменяли ему семью.
Юноша смирился, поняв: даже если сукина сына придется тащить на себе, он потащит.
Кэм и Бакетти положили руки Эрин себе на плечи и подтянули ее вверх. Девушка переставляла ноги с новой решимостью, лишь бы унять тянущую, выворачивающую наизнанку боль. У нее, похоже, открылось внутреннее кровотечение.
Скорее всего, создание вакцины — дело не ближайшего будущего. Эрин умирала вовсе не у финишной черты. «Такие вещи невозможно сляпать за полдня». Облегчить бы страдания девушки — уже хорошо. Зря они не пошли через долину вдвоем, взяв с собой проводником одного Голливуда.
Сойер так и предлагал. Пусть, говорил, остаются. Даже несколько раз повторил.
Нет, это Кэм уговорил остальных отправиться с ними.
Нам ни за что не пройти через долину! Вы только посмотрите на него — он сюда-то еле добрался, а кормежка у него была получше нашей! — кто так сказал? Лоррейн. Погибла ни за что ни про что. Ей-то уж точно не следовало покидать вершину. Знай остальные правду, никто бы не сдвинулся с места.
До гаражей департамента транспорта оставалось два квартала. Еще два ряда домов, и Эрин сможет сесть и передохнуть.
Сойер разведывал дорогу впереди, втягивая голову в плечи, как от встречного ветра. Интересно, насколько крепко скрутила его зараза? Похоже, меньше, чем остальных. Кэм ощутил иррациональное желание, чтобы Сойер обернулся и посмотрел на их общую возлюбленную. Зеленая куртка маячила впереди как вызов, и Кэм с новыми силами потащил висящую на нем, хнычущую подругу.
— Эй! — крикнул он. — Подожди!
— О-о, — издала жалобный стон Эрин.
Уж ей-то он мог бы рассказать. Эрин не стоило идти за барьер. Сукин сын справедливо рассудил, что он ценнее всех остальных вместе взятых и ему нельзя рисковать жизнью. Ясно, почему он воздержался от публичных заявлений. Прайс пришел бы в неистовство, устроил бы показательный суд с приговором. Ради собственного спасения Сойер не пощадил Эрин и Мэнни.
— Э-э-эй!
Альберт остановился и развернулся, подняв вверх указательный палец. Кэму почудилась в жесте угроза, но он тут же сообразил, это — призыв к молчанию. Так учитель одергивает болтливого школьника.
Эрин стащила с лица маску и, когда Кэм попытался вернуть ее на место, отчаянно затрясла космами. Девушка улыбалась, кивая в его сторону — голова ее свешивалась на один бок, потому что плечо Бакетти, на котором лежала ее вторая рука, было выше сантиметров на пять.
Кэм никогда не понимал отношения Эрин к боли, он не выносил ее жутковатую кошачью ухмылку.
— Боже мой, прости меня, — прошептал он.
По крайней мере, кашель Бакетти не усилился. Великан, надеялся Кэм, все сдюжит.
Они миновали угловое здание банка, его большой бетонный куб был хорошо виден с утеса на их вершине. Оставалось пройти еще квартал и у заправочной станции свернуть налево.
Сойер вышел к перекрестку первым и задержался у края здания, передергивая затвор. Затем он высунул голову из-за угла — прямо под оглушительный залп из помпового ружья Уэксмена.
…Часть людей Прайса — если не все — решили не идти через лес за Голливудом. Некоторые обогнули гараж департамента транспорта, пока Сойер и Кэм собирали оружие. Джим Прайс, отправившись заводить машину, выставил заслон.
Голова Сойера отдернулась от угла, взорвавшегося фонтаном бетонной крошки. Туловище, подчиняясь инерции движения, безвольно развернулось, как тряпичный флаг на ветру. Очки слетели с его лица, капюшон лишился одного оторванного залпом отворота. На мгновение Кэму показалось, что на месте лица приятеля зияет дыра. «Все кончено, убили», — мелькнула тревожная мысль. Кэм тоже отшатнулся, упав навзничь. Сойер скатился в сточную канаву, вцепившись растопыренной пятерней в мостовую.
Эрин сжала шею юноши, надавливая локтем на горло. Он освободился из ее хватки и поднял винтовку. От резкого движения девушка не удержалась на ногах и, царапнув пальцами по рюкзаку Кэма, осела на землю.
Альберт был жив. Он согнул левую руку и, отталкиваясь ею, приподнял туловище над краем канавы.
Прежде чем Кэм успел прийти ему на выручку, с дальнего конца улицы щелкнул винтовочный выстрел, и пуля выбила кусочек асфальта рядом с ботинком Сойера. Они видели его ноги! Кэм, отложив оружие, бросился вперед и потянул Сойера сзади за куртку. Не обращая внимания на обнажившуюся больную руку, он оттащил приятеля на полметра в сторону — из поля зрения стрелявших.
По лицу Сойера струилась кровь вперемешку с серой бетонной пудрой, в ней застряли вырванные из капюшона зеленые волокна, но все-таки Альберт был ранен не опасно, скорее оглушен. Лишь две дырочки на виске выглядели как серьезное ранение. На дне неглубоких сужающихся отверстий виднелось что-то белое — то ли кость, то ли сухожилие. Очевидно, залп дроби задел Сойера по касательной, сначала срикошетив от стены здания. Уэксмен, должно быть, стрелял с максимальной для ружья дальности — от противоположного конца квартала. Заряд дроби рассеялся и потерял силу. Вместо того чтобы вышибить мозги Сойеру, лишь поднял тучу пыли.
Кэм вытащил пистолет и два раза выстрелил наугад из-за стены банка почти поперек улицы. Если кто-нибудь собирался подойти ближе, теперь передумает.
В ответ грохнул помповик, за ним — два винтовочных выстрела.
Стрельба послышалась и с дальнего конца квартала. Кэм повернул голову со всей быстротой, на какую был способен, — посмотреть, не зашел ли Бакетти в тыл Прайсу и не пытается ли таким маневром отогнать недругов. Время остановилось. Кэму казалось, что он провел в бездействии несколько минут. Однако Бакетти по-прежнему стоял у него за спиной с револьвером в руках, склонившись над Эрин.