Проклятый год
Шрифт:
Сойер вытащил из пикапа детское тельце странной формы.
Кэм догадался, что труп — собачий. Эрин одними губами выдохнула: «Больше не могу».
Передвигая ноги в гигантских ботинках, Бакетти заслонил машину от Кэма. Он помогал ей завестись, подражая звуку мотора «тр-тр-тр, тр-тр-тр», как недавно вторил жужжанию мух, но вскоре закашлялся.
— Подсоби! — позвал Кэм. — Надо поднять ее на ноги.
Бакетти немедленно опустился, с готовностью расставив руки и ноги. Детина немного тронулся умом, но Кэм был благодарен ему за силу и преданность, за то, что тот не бросил спутников. Поэтому
Общими усилиями Кэм и Сойер усадили Эрин. Глаза девушки были широко открыты, у их краев за очками появились знакомые морщинки — она улыбалась.
— Нести тебя я не смогу, — предупредил Сойер. — И не стану.
— Не надо так, — сказал Кэм, обращаясь к обоим сразу.
…Он столько раз рассматривал поселок с любимого утеса, что теперь, казалось, без труда мог найти дорогу. На северо-восточной окраине один участок занимали Служба охраны лесов и Департамент транспорта Калифорнии — огороженный сетчатыми заборами зоопарк, в котором обитали различные виды зеленых пикапов, оранжевых грузовиков и рыжих снегоуборочных плугов. У этих машин двигатель точно не заглохнет. Долго искать не придется. Весь поселок состоял из восьми улиц — три вдоль, пять поперек — да нескольких извилистых проездов со старыми дачами и громоздкими современными домами по бокам.
Деревянный указатель на металлических шестах сообщал: «Добро пожаловать в Вудкрик. Нас. 2273 чел. Высота над ур. моря 1870 м».
Пока Сойер пробовал завести машины, Бакетти помогал Кэму поддерживать Эрин. Он перестал изображать рев мотора, потому что всякий раз, когда пытался это сделать, начинал кашлять и уже не мог остановиться.
Чертово отродье проникло мужику в легкие.
Остатки человеческих чувств, которые Кэм берег внутри себя и раздувал всякий раз, когда подступало отчаяние, подобно тому, как раздувают угли в очаге, утонули в горьком сожалении. Бакетти всех удивил, повел себя как настоящий герой, и Кэму очень хотелось, чтобы тот дотянул до спасительной высоты.
Вудкрик на удивление хорошо сохранился. Два дома сгорели, да «джип» врезался в ограждение дороги — вот и все разрушения, но жители, похоже, попрятались — трупов нигде не было видно.
Когда группа вышла в центр поселка, снова явились призраки. Это их шаги отзывались эхом на мостовой, их тени бежали параллельным курсом в пыльных витринах магазинов.
Сойер попытался завести микроавтобус. Брошенный между продуктовой лавкой и магазинчиком антиквариата, белый «форд» нехотя реагировал, но тут же глох, не желая заводиться на холостом ходу. Сойер давил на газ, пробовал завести и с нейтралки, и с первой скорости, сделав больше попыток, чем с тремя предыдущими машинами вместе взятыми, но фургон не желал подчиняться.
Потом пришлось сделать обход слева — прямо по курсу на улице грелся на солнышке целый выводок гремучих змей. Толстые коричневые веревки не сдвинулись с места, сколько Мэнни ни размахивал руками и ни кричал просительным голосом «Прочь! Уходите!». И тут призраки обрели голос…
В Вудкрике путники были не одни.
Когда Кэм и Эрин, которую с другой стороны поддерживал Бакетти, вышли на перекресток,
«Я слышал…» — раздался тревожный голос Маккрейни. — «…ты делаешь? Мы ведь не какие-нибудь…» — это говорил Голливуд. Он заметил прибывших и замахал руками над головой:
— Эй!
Кэм тоже крикнул в ответ.
Плотная группа стояла в двадцати метрах от него на тротуаре. Кэм выделил из толпы Силверстейна, Джослин Колвард, на большее у него не хватило сил. Похоже, все двенадцать пассажиров пикапа добрались целыми.
Прайс оказался прав — его вариант был лучше. Ну и что, что им пришлось сначала заехать далеко на запад? В поселок они, должно быть, прибыли еще час назад. Обеим группам пришлось проделать пешком примерно одинаковое расстояние, но Прайс со своими людьми шел по лесовозной дороге и гладкой поверхности шоссе № 14.
Кроме того, Прайсу не пришлось тратить время на возню с машинами. Открытые двери и потревоженные кости красноречиво говорили, что все автомобили до них уже пытались заводить.
В приливе радости юноша подался вперед, хотя висящая на его плече Эрин умоляла остановиться.
Он знал, что причиняет ей боль, что девушку клонит в сон. Но лучше двигаться без передышки. Группа Прайса шла по улице, ведущей к гаражу департамента транспорта, и вскоре оказалась бы рядом, но Кэму не терпелось увидеть выражение на их лицах. Это стоило лишних пятидесяти шагов.
Эрин перестала перебирать ногами и простонала «стоп!». Кэм и Бакетти наклонились, удерживая ее от падения.
— Назад! — проревел сзади Сойер.
Кэм замер. До него вдруг дошло, что Голливуд размахивал руками не в знак приветствия. Юноша пытался предостеречь.
Люди, столпившиеся на тротуаре, расступились, оставив перед собой, как столбы ограждения, три фигуры — Прайса, Нилсена и Силверстейна. За спиной Нилсена зиял дверной проем с оформленной в стиле Дикого Запада вывеской «Охотничий магазин».
Прайс опустил винтовку стволом вниз вдоль бедра, словно не мог удержать ее на весу. Продолговатое туловище Силверстейна не позволяло рассмотреть, какое у него оружие. Из-за плеча виднелся лишь краешек дула. Нилсен сжимал в гигантских лапах по пистолету, стволы которых выглядели как уродливые окоченевшие пальцы.
— Назад! — приказал Сойер еще раз.
— Во-во, валите отсюда! Чтоб мы вас больше не видели! — выкрикнул Силверстейн.
Кэм помнил, что Даг Силверстейн всегда, даже во время самых отчаянных споров, был сдержан и не повышал голоса. Его нервозность казалась теперь фальшивой.
Что-то тут было не так. Даг словно стал меньше ростом, скособочился на одну сторону. Прайс сделал знакомый, рассекающий воздух жест, но не произнес ни слова.
Кэм не узнавал спутников, с которыми они расстались на склоне горы.
В голосе Голливуда не осталось ничего от уверенности сумасшедшего, которому нипочем было пересечь долину:
— Уходите, прошу вас.
Это — голос пропащего человека, старика.
Сойер пропустил призыв мимо ушей:
— Бросайте оружие, Прайс!