Проклятый, одинокий, дракон

Лабрус Елена

– Я напомню, - отвёл он взгляд.
– Вы заказали у него портрет в полный рост в обнажённом виде. И даже позировали для него.

– Нет, нет, нет, Тьер, - схватила она его за руку.
– Я ничего не заказывала. И даже не собиралась. Мы только говорили об этом с Лориной.

– Вот, Лорина и дала показания, - убрал де Риз с себя её руку, слегка прижав к кровати.
– А художник их подтвердил. И у него даже есть доказательства.

– Но какие?

– Наброски к портрету? Я точно не знаю, их предъявят на суде, - пожал Тьер плечами. Кровать

скрипнула, когда он поднялся.

Айна смотрела на его резко ссутулившуюся спину, на опущенную голову. Наверное, он на самом деле страдал. Из-за неё. Да, живя во дворце, она наделала немало глупостей. И теперь, похоже, будет расплачиваться за каждую. Нет, не на суде. Его разбитым сердцем.

– Тьер, - Айна встала.

Он выпрямился и засунул руки в карманы. Но она тоже была упрямой. Айна обошла его и обняла. Её руки крепко сплелись на его тонкой талии. Голова уютно легла на твёрдую грудь.

– Тьер, - она закрыла глаза. «Господи, ну, неужели нам ещё нужны слова?»

Один удар сердца, второй, третий - упрямый герцог выдержал ровно столько до того, как обнять девушку.

– Я сделал всё возможное, чтобы тебя не вызвали для дачи показаний, - крепко прижал он её к себе.
– Но невозможно предусмотреть всё. Пожалуйста, что бы там ни говорили, не произноси в ответ ни слова. Всё это может быть использовано против тебя. И я не смогу всегда быть рядом.

Он прижался губами к её волосам.

– Тьер, я сделаю всё, как ты скажешь.

– Мне вообще нельзя быть с тобой рядом, - его дыхание обжигало.
– Я схожу с ума. Я теряю контроль. Но ты должна быть сильной. Знай, ты очень дорога мне. Очень.

– Я знаю, - прижалась Айна к нему изо всех сил.

«Я так люблю тебя!» - рвалось с её губ, и она была уверена, что они промолчали об одном и том же.

Отпустить его было трудно, но в дверь постучали. За Тьером пришли.

– От Хьюго ни на шаг, - предупредил он ещё раз, уже уходя.
– И да, Лотер там будет. Так что, миледи, держите себя в руках. Не забывайте о приличиях, мы всё же женаты.

И ни один мускул не дрогнул на его лице.

Айна прекрасно понимала, что у Тьера действительно столько дел, что он не может сидеть и всё заседание держать её за руку, но всё же как безумно его не хватало.

Хорошо, что де Риз её предупредил, но девушка и не думала, что выслушивать всё, что про неё говорили, будет настолько тяжело. Даже безмятежное спокойствие посла перестало спасать, когда, для дачи показаний стали вызывать свидетелей.

Осунувшаяся заплаканная Асея рассказала суду как Айна давала ей какие-то кристаллы для примочек. И на наводящие вопросы отвечала, что видела и пакетики с травами, и пузырьки с мазями в личных вещах Айны, но о предназначении их ей неизвестно.

То же, потупив глаза, говорили и её бывшие фрейлины. Все они подтверждали и наличие шрамов на спине у герцогини де Лабранш. Правда, на заданный обвинителем вопрос: «Были ли они похожи на колдовские отметины?», адвокат возразил, и его отклонили.

Обвинитель

был молод, надменен и самоуверен, впрочем, как и Сольвино, который сидел как раз напротив и одаривал Айну такими уничижительными брезгливыми взглядами, что девушка каждый раз поражалась, где же были её глаза, когда она влюбилась в это высоколобое недоразумение с острой бородкой. Она удержалась от презрительной гримасы. Видимо, и правда, её дурманили какой-то отравой. Сейчас принц казался ей омерзительным.

Вынесла Айна и холодное равнодушие Лорины де Одилон. Её ответы были сдержанными, короткими и по существу. Отдать ей должное, она не путалась, не позволяла себя сбить, и не сказала ни слова неправды.

Она пришла с принцем, давала показания, спустившись вниз к суду, и осталась в зале, когда для дачи показаний вызвали художника.

Лорина села рядом с Сольвино. Взгляд её на девушку был точно, как у Тьера, когда он не хотел, чтобы Айна знала, что он чувствует - непроницаемый и спокойный. Герцогиня даже не повернула головы в сторону принца, когда тот начал ей что-то громко шептать на ухо.

Айна отвернулась.

– Миледи, - привлёк её внимание мессир Хьюго, крепко пожав её пальцы.
– Держитесь, это зрелище не для слабонервных.

Сначала девушка услышала звон цепей, а потом только подняла глаза. В зал ввели бывшего придворного художника.

Грязный, окровавленный, с ранами от ожогов на лысой голове, некогда красивый и длинноволосый парень едва шёл, переступая покалеченными ногами. Пальцы на руках ему тоже разбили. И он сморщился от боли, прикладывая руку к библии, клянясь говорить только правду.

Айна чудом не вскрикнула, не зажала в ужасе рот руками. Она так стиснула кулаки, что ногти впились в ладони. Негодование и злость на тех, кто это сделал с невинным человеком смешалось с всепоглощающей жалостью.

А её бывший учитель живописи, оттуда, со своего лобного места, где ему не позволили даже присесть, ещё просил у неё прощения.

– Прости, - прочитала Айна по его разбитым губам.

Но, только когда он стал говорить, поняла за что.

– Да, я говорил, что у нас была половая близость, - отвечал он хриплым тихим голосом.
– И утверждал это неоднократно.

– Что вы можете предъявить как доказательство благосклонности особого рода к вам леди де Лабранш?

– Кольцо, Ваша Честь. Кольцо с бриллиантом, которое подарил Его Высочество миледи на помолвку.

– То есть миледи была настолько признательна вам за оказанные услуги, что, будучи невестой Его Высочества, отдала в знак расположения его кольцо?
– усмехнулся обвинитель, показывая на предоставленное суду кольцо.

– Возражаю ваша честь, - поднялся адвокат, седой мужчина в возрасте, просто излучавший спокойствие и доброжелательность, и вдруг обратился к Айне.
– Ваше Сиятельство, скажите, сохранилось ли у вас кольцо, подаренное вам Его Высочеством?

– Да, - ответила Айна, боясь взглядом выдать своё замешательство, и полезла в кисет.