Прокурор Брише

Шаветт Эжен

– Впрочем, – вскричал он, вынимая из ножен шпагу, – владея этим оружием, я не буду играть роль курицы в руках повара.

Но он тотчас же замолчал, ему послышался какой-то шум, и он подумал, что опасность приближается.

– Кто-то подкрадывается, – сказал он, прислушиваясь.

Действительно, кто-то подходил, осторожно ступая, чтобы не произвести ни малейшего шума, и, должно быть, прислонился к двери или посмотрел в замочную скважину, потому что дверь скрипнула. Но он не мог видеть Лозериля, так как граф встал

у той самой стены, где находилась дверь.

«Должно быть, это капитан крадется, чтобы напасть на меня внезапно», – подумал Лозериль.

Между тем ключ в замке повернулся без всякого шума и в полурастворенной двери показалось бледное и испуганное лицо.

– Ба! Это господин Колар! – вскричал Лозериль, схватив вошедшего за плечи; при этом неожиданном прикосновении управляющий вздрогнул, но, увидев графа Лозериля, радостно проговорил:

– Слава богу! Вы еще живы!

При этих словах руки молодого человека опустились от удивления.

– Еще жив? Да почему же ты думал, что меня уже нет на свете?

– Я подумал, что капитан сделал здесь что-нибудь ужасное, потому что он очень мрачный прошел через переднюю и, бормоча про себя, отправился в сад.

– А! Так он в саду?

– Да, он, кажется, пошел в павильон госпожи Брише.

«Ну так я и знал! – подумал Лозериль. – Он пошел посоветоваться с дочерью, как ему поступить со мной. Мне нечего его дожидаться, а надо скорее уйти отсюда».

Он направился было к двери, но тотчас же остановился.

– Нет! – решительно проговорил он. – Я останусь и посмотрю, чем кончится эта комедия. – И, обращаясь к Колару, все еще стоявшему в дверях, Лозериль спросил его: – Так вы считаете, что капитан способен даже убить человека?

– Я считаю его способным на все, с тех пор как он решился сказать, что выгонит барышню из дома, который принадлежит ей одной, а никак не этим проклятым нищим.

Когда Колар произнес последние слова, то на лице его выразилась такая ужасная ненависть, что Лозериль тотчас же решил воспользоваться ею.

«Ого! – подумал он. – Старый дурак не очень-то любит папашу с дочкой. Он поможет мне усмирить капитана, когда тот начнет бесноваться». Граф сделал удивленное лицо:

– А я и не подозревал, что мне грозила смерть, и не могу понять, за что капитан хотел меня убить.

Колар с минуту колебался, потом, взглянув Лозерилю прямо в глаза, медленно проговорил:

– За портрет, который показал вам судья, а вы еще сделали вид, что не узнали.

– Как сделал вид? Да для чего бы я стал лгать?

– Из боязни обвинить капитана в убийстве моего господина. Потому что если бы вы сказали, что это портрет виденного вами мертвеца, то мы, зная достоверно о судьбе нашего господина, стали бы искать виновников этого преступления. И капитан…

Но Лозериль прервал его громким смехом:

– Твоя любовь к Брише ослепляет тебя, старик; будь уверен, капитану и в голову не придет, что на него возводят такое преступление.

Управляющий не обратил внимания на смех Лозериля и продолжал, пристально глядя на него:

– Стало быть, тот убитый не имеет никакого сходства с портретом?

– Ни малейшего.

– И в продолжение четырех часов, что вы просидели вместе, капитан не говорил об этом приключении?

– Нет, даже ни одним словом не напоминал о нем.

Отвечая старику и избегая его взгляда, Лозериль повернулся к столу, на котором валялись разбросанные банковские билеты, карты и золото.

– Видишь ли, вот чем мы занимались, вместо того чтобы рассуждать о портрете. А что Аннибал был так взбешен, то неудивительно: он проиграл и, вероятно, пошел к дочери попросить денег, надеясь отыграться.

– А зачем же он вас запер?

– О! По рассеянности, как это часто случается с невезучими игроками.

– Вот что! – проговорил Колар недоверчивым тоном.

Вдруг Лозериль хлопнул себя по лбу, как бы что-то неожиданно припомнив:

– Да, Колар, хорошо, что ты мне напомнил своими вопросами, ты должен оказать мне услугу.

– С удовольствием, граф.

– Вот в чем дело: если капитану удастся выпросить денег у дочери, то он сейчас же заставит меня играть с ним, и бог знает когда это кончится. Может быть, придется просидеть всю ночь.

– Очень может быть.

– А меня ждут и будут беспокоиться, если я долго не вернусь. Так мне надо бы дать знать… Не можешь ли ты отнести мою записку?

– Извольте, я готов, – сказал Колар, почтительно кланяясь.

Управляющий поспешил подвинуть Лозерилю кресло, а сам встал позади него. Молодой человек быстро набросал следующие строки:

«Мне угрожает серьезная опасность, и в случае моей насильственной смерти я обвиняю в ней капитана Фукье и его дочь. Они решились на это преступление из страха, чтобы я не донес на них за убийство Брише. Я открыл их первое преступление благодаря портрету, показанному мне судьей де Бадьером, и утверждаю, что этот портрет изображает убитого человека, историю которого я рассказывал всему семейству Брише. Я сознаюсь, что из снисходительности и жалости к виновным не признал сходства, но теперь я наказан за это теми самыми людьми, которых я хотел спасти».

Он уже хотел подписать свою фамилию, но, вспомнив, что Колар, стоя за его креслом, легко мог прочесть все письмо, быстро обернулся. Старик стоял с поднятыми к потолку глазами; погруженный в свои грустные мысли, он, казалось, забыл даже, где он и зачем пришел сюда.

Глава VIII

Убедившись, что управляющий не прочел его письма, Лозериль сложил и запечатал конверт, но адреса не написал. Шум отодвигаемого кресла вывел Колара из задумчивости.