Прокурор для Лютого
Шрифт:
Сухой поднялся в свой кабинет, уселся у компьютера и, сняв секретный код с какого-то файла, долго читал текст, беззвучно шевеля губами:
Даже однократное употребление дозы «русского оргазма» создает стойкий синдром привыкания. В современной медицине не существует способов реабилитации, потому что с подобным препаратом наркологи еще не сталкивались.
Потребление «русского оргазма» делает человеческую психику предельно неустойчивой и аморфной, позволяя манипулировать поступками и даже мыслительными процессами…
Нажав кнопку селектора внутренней связи, Сухарев что-то пробурчал, вновь закодировал информацию и выключил компьютер. Спустя минут пять появился мрачный горбатый уродец — весь какой-то квадратный: плечи, кулаки, туловище — даже голова. Это был телохранитель, камердинер и эконом загородного хозяйства.
— Ну, Штука, как там эта девка?
— Сперва скандалила, ругалась, плакала, меня, сучка, за палец укусила, а теперь успокоилась вроде, — ответил тот, кого хозяин назвал Штукой. — Мы ей бром в питье подмешиваем.
Криминальный босс облизал губы.
— Я вот чо подумал…
— Что?
— Попробуй-ка потихоньку присадить ее на «русский оргазм».
— Так ведь… привыкнет, — квадратный горбач почесал под мышками, будто бы там водились какие-то назойливые мелкие насекомые. — Ты ведь сам говорил — мол, одного раза достаточно, чтобы всю дорогу на нем сидеть.
— Делай, что говорю, — грубо прервал его Сухой. — Только незаметно… В еду подмешай, в питье… Вместо брома. Понял? А насчет того, что подсядет — и сам знаю. На то и наркотик…
Слово «наркотик» ни разу не прозвучало на расширенном заседании совместных коллегий МВД и ФСБ, но оно неслышно витало в воздухе — словно пронизывая атмосферу, незримо электризуя ее.
Заседание проходило в просторном, ярко освещенном помещении. Присутствовавшие — все, как один, генералы, — слушали докладчиков, кивали, иногда даже вступали в прения, но как-то вяло. Видимо потому, что самые влиятельные силовики, сидевшие в президиуме, выглядели предельно озабоченно: их не интересовал ни разгул преступности, ни криминальный беспредел, захлестнувший не то что Москву — всю Россию.
Их явно интересовало что-то другое…
Впрочем, последнее сообщение о массовом уничтожении ряда московских авторитетов и питерского вора Креста вызывало у присутствовавших некоторый интерес.
— Следствие уже теперь располагает всей необходимой информацией, — сделавший это сообщение полковник из «мурки», Московского Уголовного Розыска (кстати, единственный полковник тут, в зале) еще долго и нудно повествовал о борьбе двух ветвей российского криминалитета: несомненно, массовый завал имел к этому противостоянию самое непосредственное отношение.
В первом ряду сидел мужчина, одетый в консервативный костюм, освеженный, впрочем, легкомысленной расцветки галстуком. Он специально не сел в президиум — не потому, что не положено (а кому же, как не ему?); просто этот человек не любил светиться на людях. Слушая докладчика, он с трудом подавлял зевоту. Все это было ему известно — даже слишком хорошо.
Более того, Прокурор (а это был именно он) вполне мог предотвратить акцию по уничтожению авторитетов: агент Рябины «Лиля», работавшая под банную проститутку, сообщила о готовящейся акции — также, как и о планах по похищению Вареника.
Вареник теперь находился там, где ему и было положено. А авторитеты… Что ж поделать: жизнь таких, как Крест, Казан или Ракита, как и у всех людей, состоит из будней и праздников. Отправляться на тот свет приятней в приподнятом праздничном настроении — пусть еще «спасибо» скажут…
Первое действие спектакля под названием «Общероссийская борьба с организованной преступностью» было закончено и теперь, по логике, должен был наступить антракт: актеры, смешавшись с публикой, пойдут в буфет пить пиво, есть бутерброды и обсуждать наиболее запомнившиеся подробности.
А после антракта, как и положено, ожидается появление на сцене главного героя. Герой этот, недавно извлеченный из мест лишения свободы, находится на подмосковной базе «КР», и им занимается Рябина. Правда, Лютому еще предстоит подучить свою роль, но ничего — если забудет, суфлер поможет справиться с текстом. Да и стимул есть…
— Перерыв на пятнадцать минут, — объявил председательствующий замминистра, и самые высшие генералы пошли в специальную курительную.
Прокурор, поймав себя на мысли, что слово «перерыв» звучит куда более пошло и приземленно, чем «антракт», о котором он только что подумал, поправил сползающие с переносицы очки в старомодной золотой оправе и поднялся со своего места. Спустя несколько минут он уже небрежно кивал на подобострастные приветствия высшего правоохранительного генералитета.
Правда, подобострастие это было немного не таким, как обычно: взгляды казались косыми, растерянными, даже убитыми…
Да, что и говорить: слово «наркотик», хотя и не звучало в открытую, но — подразумевалось. Прокурор знал, и знал отлично: многие, очень многие из этих борцов с оргпреступностью вложили в «русский оргазм» деньги — как свои, так и тех коммерческих структур, которым подчиненные им силы делали «крышу» от бандитов.
И уж наверняка все они были в курсе событий в Малкиня и Белостоке…
Перекинувшись с эфэсбэшным генерал-лейтенантом несколькими ни к чему не обязывающими фразами, Прокурор затушил недокуренную сигарету и ушел, спиной ощущая, как тот неприязненно посмотрел ему вслед.
Уже в машине, протирая линзы очков белоснежным носовым платком, их обладатель почему-то подумал, что после его ухода плотину прорвало, и теперь борцы с оргпреступностью, а на самом-то деле — обыкновенные марионетки его спектакля склоняют только четыре слова: «деньги», «оргазм», «Польша» и «проценты»…