Пропала, или Как влюбить в себя жену
Шрифт:
– Не пугай меня.
– Я сегодня очень много говорила с Соней. О многом. Да нет, не так. Обо всем. О таком, о чем она вряд ли решится тебе сказать. Это было своеобразным порывом. Сомневаюсь, что она вот так еще сможет. Особенно с тобой. Она очень молчаливая девочка.
– Ну да, Соня – молчаливая девочка. А что со мной не так? Рожей не вышел.
– Все с тобой так. Не говори глупости. Просто не дави на нее.
– Она сказала, что я на нее давлю?!
– несдержанно бросаю я.
– Серьезно? Я даю ей полную свободу действий во всем. Единственный раз, когда я позволил себе быть с ней груб и не деликатничал, хотя это даже грубостью назвать нельзя – это когда в очередной раз сорвался в Питер, потому что молчаливая девочка Соня не выходила
– Ты о чем сейчас, я не поняла? Какое самоубийство и выдуманная болезнь? Она мне такое не рассказывала.
– Ты же сказала, что вы говорили о многом, - саркастично отмечаю я, мысленно закипая от бабушкиных слов.
– Ты не выудила у нее информацию о том, что Соня полгода никому не говорила, что у нее болит голова? Не просто болит, она была уверена, что у нее рак мозга и она умирает. И если бы я не выбил из нее эту правду, сейчас бы она точно довела себя до могилы. И если мое желание сделать для нее как лучше – это давление, тогда, да, я злостный давитель невинных душ. А что она еще сказала? Что я исчадие ада, которое мечтает ее приковать к постели, оттрахать, а потом пустить на органы?
– встаю с постели и быстрым шагом подхожу к окну. Сам от себя не ожидал, что так сорвусь от простого по своей сути слова «давить». Хотя больше отложилось, что мне Соня ничего не скажет. Мне. Единственному человеку, которому Соня нужна, она ничего не скажет.
– Она сказала, что ты ей нужен, - раздается тихий бабушкин голос и я тут же ощущаю, как бабушка сжимает мое плечо.
– Соня, как минимум, влюблена в тебя, но я сомневаюсь, что в ближайшее время она скажет тебе об этом лично. Равно как и то, что ее чувства к ее сводному брату прошли. И ты не понял меня, Глебушка. Когда я говорила про «давить», я имела в виду твою поездку.
– Мою поездку?
– после значительной паузы, наконец, произношу я, прокрутив в голове бабушкины слова.
– Соня хочет поехать с тобой, но я ей дала настойчивый совет этого не делать. Но боюсь в данный момент, ты пойдешь в вашу спальню и так или иначе что-нибудь да скажешь, а она поддастся твоим уговорам.
– Я что-то вообще ничего не понимаю. Ты зачем это сделала? И что, если она решится поехать? Что здесь плохого?!
– Она хочет с тобой поехать не потому что к этому готова, а потому что не хочет тебя обижать. Соня уверена в том, что своим отказом покажет тебе свое равнодушие. Понимаю, что тебе неприятно это слышать, но вам лучше пожить сейчас хоть немного отдельно друг от друга. Поэтому прошу тебя не давить на нее в этом вопросе. Ни сегодня, ни завтра. Ни через неделю. Вообще не обсуждай с ней это. Захочет – приедет. Успокойся и иди сюда, - хватает меня под руку и буквально тащит к кровати. Бред какой-то.
– Садись, - грозно добавляет она и присаживается рядом со мной.
– Выбрось из головы ее брата, - какая-то секунда и моя злость возвращается обратно.
– Ну чего ты злишься? Думаешь я не видела, как ты отреагировал за столом на слова той выскочки? Все я видела и понимаю, что тебе неприятно о нем ни говорить, ни слушать.
– И поэтому ты решила порадовать великовозрастного внука сладким сиропом о том, что братец для Сони в прошлом? Спасибо тебе, конечно, огромное, но я предпочитаю не самую приятную правду, нежели залитые сладким сиропом уши.
– Ну ты дурак что ли? Очнись, - вот уж чего я не ожидал, так это того, что в следующий момент моя бабушка начнет стучать мне кулаком по лбу.
– Тук-тук, мозги, придите в норму. Никогда я тебе не вешала никакую лапшу на уши. Я говорю, как есть. И Соня мне лично об этом сказала. Ты же всегда был умным, Глеб. Неужели не понимаешь, что вам надо что-то поменять в отношениях?
– Так ты вела эту логическую цепочку к тому, что нам надо разъехаться. Подожди, я блокнот возьму и запишу, а то забуду еще.
– Прекрати! Ты старше. На тебе ответственность больше. Ты же сам выбрал себе эту девочку в жены. Ты ведь знал о ней все.
– Я что на кого-то скидываю ответственность за свое решение? Меня оно устраивает, бабушка.
– Решение устраивает, а жизнь – нет. Говори Соне то, что ты и сам бы хотел от нее услышать. Почаще, Глеб. Она же девочка. К тому же, она недолюбленный ребенок. Ей от этого и показать сложно, что у нее вот тут, - тычет пальцем мне в грудь.
– У нее примера не было. Ты боишься уехать без нее, потому что уверен, что она тут же помашет тебе рукой, и всеми мыслями будет в сводном брате, но это не так, Глебушка. Пообщайтесь на расстоянии. Звоните, пишите друг другу. Да по камерам на телефоне общайтесь. Сейчас же это все есть, не то, что в наше время. Пока ты будешь во Франции я ее немного кое-чему научу. Мы с ней пообщаемся. Так будет лучше. И может быть на расстоянии вы начнете обсуждать то, что ее очень волнует, но она не может вот так слету тебе об этом сказать. Вероятно, ей будет так легче, а не вот так близко друг к другу.
– Ну давай, ошарашь меня, что ее так волнует, о чем я не догадываюсь. Мои уши? Чикнуть кончики?
– Я сказала мозгу проснуться, - вновь стучит мне кулаком по лбу, от чего я чувствую себя самым настоящим дебилом.
– У тебя очень плохо работает сейчас думалка, а все потому что ты зациклен на мысли, что ты безразличен Соне. Это не так, еще раз тебе повторяю, великовозрастное ты дите. Ну как можно быть таким умным и глупым одновременно. Ее волнует секс, точнее не он самый, а…
– Так, стоп. Давай на этом закончим, бабушка. Я в курсе Сониных проблем и знаю про случай в больнице. Я ни к чему ее не принуждаю, чтобы ты знала. Я понял тебя – во Францию Соня не поедет и просить об этом ее я не буду. Надеюсь, мы пришли к консенсусу, - приподнимаюсь с кровати, на что бабушка мертвой хваткой вцепляется мне в руку.
– Дурак ты, Глеб. Не очень красиво с моей стороны по отношению к Соне об этом говорить, но пока ты тут сопли наматываешь на кулак, думая об этом самом сводном брате, твоя жена настолько не уверена в себе и боится что-то сделать не так, что смотрит фильмы для взрослых и покупает аналог того, что у тебя находится в штанах, думая о том, как же на этом аналоге научиться ублажать мужа. Фу на тебя!
– бросает она, быстро направляясь к выходу.
Глава 34
Включаю ночник и сажусь на край кровати. Соня, как и предполагалось, лежит на спине. Голова повернута на бок, волосы немного растрепаны, а ладони, лежащие на животе, чуть сжаты. Я уверен на сто процентов, что она не спит, но вслух этого точно не скажу. Провожу тыльной стороной ладони по Сониной щеке, в очередной раз кайфуя от бархата ее кожи. Веду кончиками пальцев по шее, на секунды задерживаюсь на вчерашних, еще свежих, засосах. Обвожу их контуры и улыбаюсь как ненормальный, чувствую себя самым настоящим подростком. Это что-то сродни метки, хотя пометить хочется совсем иным способом. Нет, я – не подросток. Тот хотя бы просто мечтает трахнуть одноклассницу с самым большим бюстом, удовлетворяя физиологию, а мне этого мало, я хочу пометить Соню. Одни и те же примитивные желания, так и не нашедшие выхода.
Веду пальцами ниже и останавливаюсь на подаренном мною кулоне. Не снимает. Это приятно. Еще более приятно, что под моими едва заметными движениями пальцев на Сониной коже появляются мурашки. Однозначно не спит. Реагирует, маленькая зараза, но не дает знать. Не это ли знак – «пошел вон отсюда, Бестужев?». А с другой стороны – не отталкивает же. Ей не противно.
В очередной раз мысленно прокручиваю бабушкины слова. И нет, не о том, какой я дурак, и даже не о том, чему Соня пытается научиться в мое отсутствие, что само по себе совершенно не укладывается у меня в голове, а о том, что она «как минимум в меня влюблена». Почему-то сейчас это кажется чем-то несбыточным, почти нереальным. Наверное, потому что эти слова Соня произнесла не мне лично.