Пропасть Искупления
Шрифт:
На секунду Скорпион забыл о боли:
– О чем вы?
– Необходимо выяснить, что находится внутри Халдоры, – объяснил капитан. – Но сидеть и ждать очередного исчезновения мы не можем, а потому разрушим маскировку.
– Пушка класса «Ад», – догадался Скорпион. – Вы хотите выстрелить прямо в планету и посмотреть, что из этого выйдет.
– Да. Другого выхода я не вижу.
– Но это наша последняя пушка. Вы хорошо подумали, капитан?
Скафандр секунду смотрел на него темным провалом шлема.
– Я хорошо подумал, – наконец ответил Бренниген.
Через некоторое время скафандр остановился. Свинья
– Впереди что-то есть.
Скорпион глянул в темноту:
– Я ничего не вижу.
– Чувствую, есть, но нужно подойти поближе. Здесь у меня нет камер.
Они миновали пологий поворот, затем стык нескольких коридоров. Место, где затем оказался Скорпион, он как будто узнал – не здесь ли сегодня вел к двигателям адвентистов? Стенные лампы скупо лили буроватый свет.
– Тут мертвецы, Скорп. Не самое приятное зрелище.
Скафандр двинулся дальше, хлюпая по тошнотворной жиже. Тут и там, словно черные мешки, в ней лежали убитые. По ним забегал луч включившегося на шлеме скафандра фонаря. Крысы-уборщицы засуетились, прячась от света.
– Это не адвентисты, – сказал Скорпион.
Скафандр опустился на колено, чтобы рассмотреть труп:
– Ты узнаешь их?
Скорпион присел на корточки, поморщившись: будто широкие двузубые вилы вонзились в грудь. Он потрогал ближайшее тело, перевернул лицом вверх. Нащупал жесткую кожаную нашлепку на глазу:
– Это Орка Круз.
Собственный голос показался ему чужим, слишком деловитым. «Она мертва, – подумал свинья. – Эта женщина больше тридцати лет была твоим другом, и ее больше нет. Она помогала тебе, защищала тебя, дралась за тебя и смешила своими рассказами – и погибла из-за твоей ошибки, из-за твоей глупости, из-за того, что ты не заметил очевидного. Вот и все. Осталось только ощущение, что ты потерял частицу себя».
Зашипели поршни, зажужжали сервомоторы. Большая перчатка капитанского скафандра осторожно тронула свинью за плечо.
– Возьми себя в руки, Скорп. Я знаю, что ты чувствуешь.
– Ничего не чувствую. Слишком внезапно все случилось, слишком быстро.
Скорпион взглянул на других убитых, уже зная, что это тоже офицеры Сил безопасности. У них не было оружия, как и видимых ранений.
Выражение лица Круз он забудет нескоро.
– Она была хорошая, – сказал Скорпион. – Могла создать в Городе Бездны собственную империю, но вместо этого приняла мою сторону. Она не заслужила такой смерти. Никто из них не заслужил.
Скорпион с трудом поднялся на ноги, опираясь о стену, чтобы не упасть. Сначала Хлестун, по пути к Ресургему. Потом пришлось проститься с Кровью, скорее всего навсегда. Теперь умерла Круз: оборвана последняя драгоценная ниточка, связывающая его с Городом Бездны, уже почти забытым.
– Не знаю, как для вас, капитан, – проговорил он, – а для меня теперь это вопрос личный.
– Для меня это личный вопрос с самого начала, – ответил ему пустой скафандр.
На борту «Ностальгии по бесконечности» разворачивалось сражение. Сопротивление вторгшимся адвентистам медленно нарастало. Атакующие корабли вокруг субсветовика были либо обнаружены и уничтожены средствами наружной защиты, либо добрались до корпуса и пробурились внутрь. Корпус заметно пострадал: на видавшей виды поверхности «Ностальгии» появились свежие кратеры и борозды. Маленькие суда, добравшиеся до корпуса и закрепившиеся на нем разными средствами – гарпунами, липучками, ракетными захватами и бурильными насадками, – казались механическими вшами, въевшимися в плоть огромного зверя. Повсюду в складках рельефа «Ностальгии по бесконечности» лежали останки других кораблей церковной флотилии; в космос вырывались облака бортовых газов. Многие корабли были подбиты раньше, чем успели добраться до цели, и остывающие обломки тянулись за субсветовиком по орбите Хелы.
Новые подкрепления спутник не присылал: план предусматривал лишь одну мощную атаку почти всеми силами и средствами соборной стражи, за исключением горстки бойцов, оставшейся для охраны самых важных объектов.
Последние отряды адвентистов, упрямо пробивавшиеся внутрь «Ностальгии», уже понимали, что их шансы невелики. Сопротивление оказалось сильнее ожидаемого; впервые ультра принизили эффективность своей обороны. Но преданность церкви и доктрине Куэйхи была у соборной стражи в крови, причем отнюдь не метафорически; об отступлении никто не помышлял. Им даже не требовалось понимать цель своего самопожертвования – главное, что она важна для настоятеля.
Занятые поиском пути проникновения в корпус, адвентисты не заметили, как в борту «Ностальгии», изуродованном до неузнаваемости трансформациями ее капитана, возник заполненный светом проем. Он казался крошечным, но это лишь из-за гигантских размеров самого корабля.
Что-то появилось из отверстия. И это была машина – таких плавных и уверенных движений не бывает у живого существа. Она не походила на транспортное средство, даже на простенький шаттл для сообщения между большими кораблями, а напоминала абстрактный орнамент: сюрреалистическое смешение угловатых фигур цвета патины. Без окон и швов, словно целиком вырезанная из мрамора, машина была втиснута в черный экзоскелет, в подобие строительных лесов, усаженных стыковочными креплениями, маневровыми двигателями, навигационным оборудованием, приборами целенаведения.
Это было орудие из тайного склада. Последняя из сорока пушек класса «Ад». Инженерные принципы, воплощенные в этой артсистеме, возможно, были не слишком передовыми в сравнении с приобретениями «Ностальгии по бесконечности» – минами-пузырями и гипометрическими пушками. Но никто не взялся бы это доказать. Одно было ясно: новое оружие скорее требует хирургической точности, чем грубой силы. Поэтому орудие класса «Ад» еще могло найти себе применение.
Пушка покинула шлюзовую камеру. Ее скелетная сбруя засверкала синеватыми выбросами маневровых дюз. Эти огни освещали «Ностальгию по бесконечности», четко обрисовывали темные силуэты последних кораблей соборной стражи.
Никто из врагов этого не заметил.
Орудие развернулось, на его транспортировочную раму упал призрачный свет Халдоры. Пушка с ускорением двинулась выбранным курсом, прочь от «Ностальгии по бесконечности», от сражения, от покрытой шрамами поверхности Хелы.
Малинин и Хоури вошли в наполненный зеркалами верхний зал Часовой Башни. Васко огляделся по сторонам и с удовлетворением отметил, что покои вроде бы не изменились с прошлого посещения. Настоятель полулежал в своей койке на той же стороне мансарды, что и прежде. Рашмика сидела за столом в центре помещения и смотрела на входящих ультра. Перед ней стоял все тот же чайный сервиз из тонкого фарфора. Васко внимательно следил за реакцией девушки и гадал, многое ли ей уже открылось. Пусть далеко не все – появление матери даст сильный толчок воспоминаниям. Есть вещи, которые воскресают в памяти мгновенно, подумал он.