Пропасть Искупления
Шрифт:
Капитан слушал переговоры своих подопечных, анализировал их рассуждения о природе загадки Халдоры. Он уже знал, что люди рассчитывают найти под маской планеты: механизм связи между смежными бранами в многомерном пространстве балка, между вибрирующими бок о бок, словно натянутые резиновые ленты, вселенными. Халдора, согласно этой гипотезе, – нечто вроде рации, способной ловить и испускать шепот гравитации. А детали значения не имеют. Самое главное сейчас – войти в контакт с сущностями из другого слоя, и как можно быстрее. Одно из подходящих для этой цели средств – резной скафандр на борту «Пресвятой Морвенны». Возможно, самое удобное средство, поскольку этот канал уже открыт. Но рассчитывать на него нельзя: Куэйхи способен в любой момент уничтожить скафандр. Вот и пришлось искать другой способ. В свое время Куэйхи дождался исчезновения и только тогда отправил капсулу к Халдоре. У экипажа «Ностальгии по бесконечности» нет на это времени.
Поэтому нужно спровоцировать исчезновение, чтобы скрытая под камуфляжем техника открылась их глазам.
Пушка начала торможение, занимая огневую позицию. Внутри ее просыпались чудовищные силы, запускались цепочки реакций, поначалу слабых, но быстро приближающихся к необратимому каскаду. Управляющая орудием субличность активировалась и пришла в состояние спокойной восприимчивости. После долгих лет бездействия она была готова сделать то, для чего ее создали. Тот факт, что при этом она сама погибнет, не волновал ее нисколько. Пушка разве что испытывала легкую досаду оттого, что она последняя в своем роде и что рядом не будет других орудий класса «Ад», которые могли бы стать свидетелями ее феерической самореализации.
Создатели этих артсистем даже не подозревали о том, насколько тщеславны их детища.
Скорпион сидел за столом в конференц-зале, против десятка руководителей, и кривился от боли. Валенсин обрабатывал его раны: на окровавленном полотенце перед свиньей был разложен небольшой набор медицинских инструментов. Настоящий антиквариат: жгуты, скальпели, ножницы, иглы, флаконы с дезинфицирующими жидкостями и мазями. Врач уже срезал часть куртки, открыв две раны от монашеских ножей.
– Вам повезло, – сказал Валенсин, когда очистил рану и принялся запечатывать входные и выходные отверстия клейкой пастой. – Он знал, что делает. Скорее всего, хотел сохранить вам жизнь.
– Это вы называете везением? Повисеть распятым на стенке? Вот уж никогда бы не подумал.
– Я к тому, что все могло закончиться гораздо хуже. Сдается мне, монахи имели приказ нанести нам минимальный урон.
– Скажите это Орке.
– Да, они применили нервно-паралитический газ. Эти люди готовы были убивать, но только при крайней необходимости. Похоже, верили, что выполняют священную миссию, вроде крестового похода. Знали, что без крови не обойтись, но поднимали меч только при крайней необходимости.
Эртон наклонилась вперед. Ее рука висела на перевязи, на правой щеке багровела ссадина, но в остальном, похоже, она не пострадала.
– Вопрос в том, что делать дальше. Скорп, мы не можем сидеть и ждать неизвестно чего. Надо разобраться с Куэйхи.
Свинья поморщился – доктор Валенсин стянул края раны, прихватив их клейким составом.
– Уж поверь, такая мысль и меня посещала.
– И что дальше? – спросил Жакоте.
– Очень хочется врезать по его лавочке всеми калибрами и превратить ее в кучку пепла. Но пока там наши люди, это не вариант.
– Если бы мы могли отправить сообщение Васко и Хоури, – сказала Эртон, – они устроили бы там какую-нибудь диверсию. На худой конец, убрались бы оттуда.
Скорпион тяжело вздохнул. Столько народу на борту, но почему именно он, хуже всех умеющий думать наперед, вынужден решать такие вот проблемы?
– Дело не в мести, – сказал свинья. – Поверьте, я хорошо знаю, что такое месть. Собаку на этом съел.
Скорпион умолк, у него сперло дыхание: Валенсин возился со второй раной, отрезая кожу и стирая запекшуюся кровь.
– Но мы прилетели сюда с определенной целью. Я не знаю, для чего Куэйхи понадобился наш корабль, и, похоже, мало кто из уцелевших адвентистов имеет об этом представление. По-моему, мы ввязались в какую-то местную интригу, в драчку за власть, и это может быть как-то связано с тенями. Хоть и велик соблазн отомстить, это худшее, что мы можем сделать в сложившихся обстоятельствах. Мы еще не вступили в контакт с тенями, а скорейший способ это сделать – добраться до железного скафандра. Вот на чем мы должны сейчас сосредоточиться, а не на сведении счетов с Куэйхи, хотя, не спорю, эта сволочь заслуживает крепких пинков. Мы займемся этим позже, после того как свяжемся с тенями. Поверьте, я буду в очереди первым. И не собираюсь причинять попам минимальный урон.
Несколько секунд все молчали. Скорпиону это о чем-то смутно напоминало; он напряг память и даже содрогнулся: Клавэйн. Такая тишина повисала, когда старый сочленитель заканчивал свой очередной монолог, вдребезги разбивавший чужую аргументацию.
– Можно взять собор штурмом, – наконец тихо проговорила Эртон. – У нас есть время. Мы понесли потери, но остались исправные шаттлы. Что скажешь, Скорп, насчет хирургической операции? Если мы проникнем на борт «Пресвятой Морвенны» и выйдем обратно с железным скафандром и нашими людьми?
– Опасно, – сказал один из офицеров Сил безопасности. – Нужно думать не только о Малинине и Хоури. Там Аура. Вдруг Куэйхи уже заподозрил, что она наша?
– Он ни о чем не догадывается, – ответила Эртон. – Не с чего.
Скорпион высвободился из цепких пальцев Валенсина ровно настолько, чтобы задрать рукав и увидеть пластмассовые и металлические останки своего коммуникатора. Свинья не помнил, когда разбил его, так же как не помнил, откуда взялись бесчисленные синяки и порезы на его теле.
– Мне нужна связь с собором, – сказал он. – Хочу потолковать с тамошним начальством.
– Впервые слышу от тебя о переговорах, – сказала Эртон. – Не ты ли утверждал, что сделки приводят только в мир страданий?
– Беда в том, – с горечью признал Скорпион, – что иногда ни на что другое не приходится рассчитывать.
– Сейчас ты не прав, – ответила Эртон. – Вот увидишь, толку от переговоров не будет.
– Как был не прав, пропустив на борт двадцать адвентистов? Однако это была не моя блестящая идея.