Пропасть Искупления
Шрифт:
– Это какой-то фокус? – спросил Сейфарт.
– На твоем месте я бы бросил пушку, – сказал свинья.
Палец Сейфарта напрягся на курке. Очень хотелось снести рыло этому выродку. Но не меньше хотелось узнать, почему свинья считает себя вправе говорить таким тоном.
– Я с тебя шкуру сниму и повешу сушиться, – пообещал Сейфарт.
Никаких сомнений: перед ним тот самый свинья. Капитан разглядел собственноручно нанесенные раны.
– Вот что, – предложил свинья, – брось-ка ты игрушку, и давай потолкуем. Я хочу тебя кое о чем спросить. Например, за каким чертом Куэйхи понадобился наш корабль.
Сейфарт потер пальцем свой шлем, словно под ним чесался
– Свинья, кто из нас держит оружие?
– Ты.
– Верно. Просто хотел прояснить ситуацию. А теперь отойди от скафандра и стань на колени в дерьмо, откуда ты родом.
Свинья посмотрел на капитана, блестя белками глаз:
– А то что?
– А то разделаю твою тушу на стейки.
Свинья шагнул к монаху. Только шагнул, но Сейфарту этого было достаточно. Возникшие у него вопросы могут подождать. Когда корабль перейдет под власть адвентистов, времени на общение с пленными будет предостаточно. Так даже интереснее.
Капитан нажал на спуск. Ничего не произошло. Решив, что автомат заело, Сейфарт зло уставился на него.
Дело было не в оружии. Предплечье насквозь проткнули два шипа, появившиеся из стены. С их острых кончиков капала ярко-красная жидкость.
С опозданием пришла боль; Сейфарт почувствовал, как шипы трутся о кости и сухожилия. Он стиснул зубы, прожигая взглядом свинью.
– Прекрасно… – начал он.
Противно чавкнув, шипы выскочили из его руки. С изумлением Сейфарт увидел, как они исчезли в гладкой стене.
– Брось пушку, – повторил свинья.
У Сейфарта дрожала рука, но он снова навел прицел на свинью и скафандр, снова попытался выстрелить. И опять из этого ничего не вышло. Указательный палец свело судорогой, он корчился на спусковом крючке, словно червяк – на рыболовном.
– Я предупреждал, – сказал свинья.
Вокруг Сейфарта из стен, пола и потолка выстреливали шипы, с легкостью пронзали его тело; и вот уже ему не шевельнуться. Автомат выпал из руки Сейфарта, погремел о скрещенные прутья убившей его металлической решетки и шлепнулся в лужу.
– Это за Орку, – проговорил свинья.
Далее события развивались стремительно. Казалось, с каждой новой расправой улучшается способность капитана управлять локальными трансформациями; это делалось все сноровистее и изобретательнее. Зачастую на результат было тошно смотреть. Оставалось только посочувствовать адвентистам, которым пришлось иметь дело с ожившим кораблем. Какой же дичайший ужас, должно быть, испытывали они, когда ровные, неподвижные поверхности под ногами и над головой внезапно приходили в движение, давили, пронзали, терзали, душили. Как чудовищно выглядела заполонившая все уровни жидкость, с которой так и не смогли справиться насосы, – когда вдруг обрушивалась на жертву убийственной струей высокого давления! В наскоро устроенных капитаном ловушках беспомощные адвентисты погибали один за другим. Выросшие на безводной Хеле соборные стражники вряд ли рассчитывали утонуть. Но такова жизнь, как любил повторять Скорпион: вечно подсовывает неприятные сюрпризы.
В сражении явно наступил перелом, победа над адвентистами теперь была лишь делом времени. Скорпион почувствовал прилив сил, словно открылся неизвестный, последний резерв энергии. Он был уверен, что позже за это придется заплатить, но сейчас было так здорово громить врага! Отобранный у Сейфарта автомат не предназначался для свиных копыт, но это не помешало Скорпиону расстрелять всю обойму, и небезрезультатно. Очень скоро он сменил автомат на бозер из корабельного арсенала – это оружие было куда прикладистее. Вот тут-то, как любил он говаривать в Городе Бездны, настало время поджарить кое-кому задницу.
– Делай что должен, – сказал ему капитан. – Легкую боль я уж как-нибудь вытерплю.
Пробираясь вслед за капитаном по коридорам корабля, Скорпион очень скоро нашел уцелевших бойцов СБ. Совершенно растерянные, они воспрянули духом – появление Скорпиона означало, что корабль еще вовсе не захвачен адвентистами. Потом пошел слух, что вместе с экипажем сражается сам капитан; теперь охранники дрались как черти. На борту осталось лишь несколько групп адвентистов, и они уже не пытались захватить контроль над кораблем, а всего лишь пытались удержать оборону в тех местах, где способность капитана управлять трансформациями была ограниченна.
– Я могу уничтожить их всех, – сказал Бренниген Скорпиону. – Достаточно затопить или разгерметизировать отсеки, много времени это не займет. На худой конец, можно применить гм-пушку.
– Вы готовы стрелять из нее внутри себя? – поразился Скорпион, вспомнив, какого страху натерпелся при калибровке гипометрических орудий.
– Не самый приятный вариант, согласен.
Скорпион сильнее сжал рукоятку бозера. Сердце бухало в груди как молот, слух и зрение были не лучше, чем в первые минуты после пробуждения от криосна.
Плевать.
– Я разберусь с ними, – сказал он. – Вы, капитан, потрудились сегодня на славу, можно и отдохнуть.
– Быть по сему. – И скафандр шагнул в стену, в образовавшееся там отверстие, точно соответствующее его очертаниям.
Проход закрылся, капитан исчез – словно и не было его только что рядом.
Пока внутри «Ностальгии по бесконечности» кипело сражение, пока контроль над ней мало-помалу возвращался в привычные руки, за ее бортом один из потоков капитанского внимания был сосредоточен на управлении орудием класса «Ад». Много лет Бренниген носил в себе этот дьявольский арсенал, берег его от повреждений и похитителей. И хотя с тех пор его трансформация перешла за грань вообразимого, желание сохранить оружие, сыгравшее важную роль в недавней истории корабля, не угасло. Помимо прочего, тайный склад был любимой игрушкой последнего триумвира. Капитан по-прежнему питал к Вольевой нежные чувства и нисколько не сердился на нее за содеянное. Пока он помнит Илиа, всегда находившую время для разговоров с ним, хотя общение с каждым разом становилось для него все более сложным, – он готов сделать все, чтобы последнее из ее грозных орудий не пропало даром.
Телеметрия с орудия поступала к нему по многочисленным шифрованным каналам. Во время последней, самой яростной атаки соборной стражи капитан разместил вокруг себя систему автономных камер слежения. Теперь эти же многочисленные подвижные глаза позволяли ему непрерывно наблюдать за продвижением орудия и управлять этим процессом в любое время, даже когда «Ностальгия по бесконечности» ушла за край Хелы.
Халдора, видимая с точки нахождения орудия, теперь заслонила половину неба. Газовый гигант казался полосатым бегемотом, потеющим всевозможной химией, и полосы были настолько широки, что в любой из них с легкостью утонул бы каменный шар размером с Хелу. И невозможно было отличить Халдору от настоящей планеты: все до единого датчики, расположенные на лафете орудия, получали информацию, которой только и можно было ждать от газового гиганта. Приборы ощущали грубую силу его магнитного поля, метель плененных им заряженных частиц. Даже при максимальном увеличении атмосферные течения и вихри выглядели абсолютно убедительно.