Пропавшая экспедиция
Шрифт:
Он встал, тяжело надвинулся на Зимина.
— Ее у меня, — надрывным шепотом произнес он, — только что с жизнью отнимут. Моя это земля! Моя!
— Не твоя она, — сказал Зимин. — И не будет твоей!
— Будет! Отсюда выкурят — дальше подамся: тайга велика. И ты со мной. Мы теперь с тобой одной цепочкой связаны. Золотой!
Он толкнул дверь и вышел — на крыльце стоял Харитон.
— Тебе чего?!
— Велено передать: в Балабинск люди приехали. Экспедиция — на Ардыбаш собираются.
Суббота оглянулся на Зимина. Тот усмехнулся, и Суббота задохнулся от гнева. Увидев стоявшего невдалеке Силантия, он крикнул ему:
— Силантий! Губенко ко мне! — и, снова обернувшись к Зимину, уже спокойно сказал: — Иди, Кирилл Петрович, опосля поговорим.
Зимин направлялся к загону, где его ждала Тася. У самых ворот его остановил Силантий.
— Ты! — в гневе обернулся Зимин. — Что ты всюду ходишь за мной?!
— Уходи, офицер! — не обращая внимания на окрик, сказал Силантий. — Суббота тебя отсюда живым не выпустит. Забирай Тасю и уходи.
— Куда идти?! Болота кругом! — с отчаянием выкрикнул Зимин.
— Дорогу покажу. Ход есть потайной, которым старики от солдат уходили. Темку забери, пропадет с ними парень. Он проведет.
— С чего это ты обо мне заботишься? — подозрительно оглядел его Зимин.
— Должник я твой перед господом… да и ее благодари, — он кивнул на стоявшую невдалеке Тасю. — Помнишь, на руках ее по бревну нес? Мост я тогда спалил. Кабы не она — стрельнул. Ее пожалел… А может, бог удержал.
— Что-то не пойму я тебя, Силантий…
— А что понимать? Понимать-то нечего… Всю жизнь о богатстве мечтал. Золото! Глаза закрою и вижу — вот оно, рядом, только взять. Поблазнила жизнь, да не далась. Думалось: разбогатею — церковь построю, грехи замолю, Федора загубил, а зачем? Все равно счастья не добыл… Отец плоты гонял по Балабе, так его до сих пор только добром и поминают… Ладно, что уж там… Уходите.
— А ты? С нами? — спросила Тася.
— Мне туда, — он кивнул куда-то в сторону, — ходу нет.
Подземный ход, о котором говорил Силантий, начинался невдалеке. Скрытый нагромождением поваленных деревьев, спуск в него обвалился, и беглецам с помощью Силантия пришлось потратить немало времени, чтобы его расчистить.
Выбитый в гранитной толще горы еще в те стародавние времена, когда здесь скрывались от преследователей самые первые раскольники, он уходил в глубь тайги, давая раскольникам уйти при появлении царских солдат. И не однажды, добравшись до скита, они обнаруживали дома брошенными, хотя по всем признакам люди ушли отсюда недавно. Солдаты уходили, а обитатели скита вновь возвращались.
Зимин, Тася и Темка медленно шли узким коридором, и фонари едва освещали скользкие неровные стены, низко нависший каменный свод.
Наконец впереди появилась крохотная точечка света. Тася остановилась, схватила Темку за руку.
— Что это там? — спросил Зимин.
— Надо думать, пришли, — неуверенно сказал Темка.
Они прошли еще немного. Световая точка превратилась в расплывчатое пятнышко.
— Ну, — сказал Темка облегченно, — и впрямь дошли.
Светлое пятно все приближалось, становилось больше, пока они наконец не убедились, что добрались до выхода из тоннеля.
У выхода стены тоннеля были сырыми, под ногами захлюпала вода, сверху капало, но они ничего этого не замечали, только пошли быстрее туда, откуда веяло свежим воздухом и впереди раскачивалась, как бы приветствуя их, ветка ольхи.
Они вышли среди густого ольшаника, покрывавшего отлогий склон. Снаружи шел дождь и одновременно светило солнце. Отвыкшая от дневного света Тася долго стояла с закрытыми глазами, щурилась от яркого, до боли непривычного света. Когда она наконец обрела способность различать окружающий мир, она увидела небольшую поляну, посреди которой стояла приземистая охотничья избушка, окруженная невысоким плетнем.
— Что это? — спросил Зимин.
— Богачевское зимовье, — ответил Темка.
— А как отсюда добираться, знаешь?
— Бог поможет, — сказал Темка.
— Бог? — Зимин задумчиво покачал головой.
Рогов открыл глаза и поморщился от боли в ноге. Он не понимал ни где он, ни что с ним случилось. Вверху неторопливо покачивались мокрые после дождя верхушки деревьев, одиноко высвистывала простенькую, все время повторяющуюся мелодию незнакомая птица. Рогов приподнялся и увидел аэроплан, искалеченный, с поломанным крылом, лежащий на земле, летчика, придавленного обломками. Он поднялся и, прихрамывая, подошел к нему. Летчик лежал с широко раскрытыми глазами, неподвижно и удивленно смотревшими в небо.
Рогов обвел глазами место катастрофы и вздрогнул, увидев неожиданно появившегося из-за кустов мальчика.
— Темка? — неуверенно произнес Рогов.
Темка вышел из тени и сделал несколько шагов. Он смотрел не на Рогова. Он был поглощен, подавлен видом разбитого аэроплана. Еще вчера он видел его летящим в голубом небе, а сейчас его обломки валялись на земле. И летчик, которого он представлял богатырем, почти волшебником, так же беспомощно лежал на мокрой траве. По лицу мальчика текли слезы. Он не подозревал, что плачет, он все смотрел и смотрел на летчика, на обломки аэроплана. Рогов, потрясенный его горем, не осмеливался его утешить. Он догадывался: в Темке сейчас происходит нечто такое, что навсегда решит его будущее, его судьбу, всю его жизнь.
Темка подошел к летчику, опустился на колени, закрыл ему глаза и перекрестил.
В охотничьей избушке на грубо сколоченной скамье, в луче света из крохотного окошка, прорезавшего сумрачное, неуютное жилье, сидела Тася. Сидела усталая, опустив руки на колени, разглядывая самодельный стол, деревянную миску с крупной, почти черной солью, запыленную бутыль не то с самогоном, не то с керосином.
Зимин стоял у дверей и курил.
Скрипнула дверь, и вошел Темка. За ним показался Рогов. В руке он держал планшет погибшего летчика.