Пропавшие в Стране Страха
Шрифт:
– Коэффициент страха растет! – удовлетворенно сказал Страхов.
Вик стиснул зубы.
Игла приблизилась.
Еще немного – и…
И она стала подниматься.
– Ну вот, – сказал Страхов. – Коэффициент страха даже при отсутствии укола в три раза выше, чем при неожиданном уколе. Темноты боишься?
– Вообще-то не очень.
– Посмотрим.
И тут же в кабинете стало темно.
То есть кромешно темно – совсем ничего не видно.
И – тихо. Очень тихо.
И так длилось несколько минут. Вик даже начал ерзать в кресле, чтобы слышать
Потом – шаги.
– Вы где? – спросил он профессора. – Вы ушли?
Страхов не отвечал.
Вдруг – шипение.
Оно было все ближе.
И еще ближе.
И еще
И вдруг пахнуло в лицо чем-то горячим. Будто огромная змея раскрыла пасть, готовая слопать Вика.
Ерунда, сказал себе мысленно Вик, у змеи не может быть горячего дыхания. Она – холоднокровная. Верней, температуры окружающей среды. Она – пресмыкающееся. А крокодил кто? Кажется, земноводное. И у него, кажется, тоже холодная кровь. А у кого горячая? Кто так может шипеть?
Стараясь, чтобы голос не дрожал, Вик произнес:
– Может, хватит?
– Да, пожалуй.
Вспыхнул свет. Проморгавшись и не сразу привыкнув к яркому освещению, Вик увидел, что Страхов сидит на своем месте и смотрит в монитор.
– Что ж, и это в порядке, – сказал он. – А родителей ты боишься?
– С какой стати? – удивился Вик.
– Некоторые очень боятся. Так боятся, что даже не хотят возвращаться домой.
– Что же, вы их насильно выписываете?
– Здесь не больница, я никого никуда не выписываю, – заметил Страхов.
– Так все тут и живут? Всегда?
– Именно.
– А мы? Мы тоже тут останемся?
Страхов вздохнул, и в этом вздохе Вику почудилось сочувствие. Но и сам Страхов понял, что сочувствие было слишком заметным, поэтому посуровел и крикнул неприятным, резким голосом:
– Да, останетесь! Навсегда! И даже думать не смейте, чтобы отсюда вырваться, вам товарищ генерал покажет кузькину мать!
– Не кричите! И развяжите меня!
– Ну, ну, не буду кричать, не буду, – примирительно сказал профессор. – Еще несколько вопросов.
Вопросов на самом деле было не несколько, а много – и все о страхах. Вик отвечал, а профессор смотрел на монитор, где всплески синих, красных и желтых волн при ответах Вика что-то говорили ему – наверное, по принципу детектора лжи.
Длилось все это не меньше часа.
Наконец Страхов сказал:
– Вот и все.
Он развязал Вика, тот попрыгал, разминая ноги, сделал несколько упражнений: нагнулся, присел, помахал руками. Разгонял кровь, как говорит в таких случаях папа Олег.
Вика мучил вопрос, почему отсюда нельзя выйти, но он понял, что Страхову его задавать бесполезно. И его уже беспокоило, что там поделывает Ник, в другой комнате.
– Можно идти?
– Постой. Я кое-что тебе еще покажу. Я хочу, чтобы ты понял главное: страх не вовне, страх – в тебе.
– Я это и так знаю.
– Да? Может быть, может быть…
Страхов нажал
– Как видишь, – комментировал профессор, – это животное само по себе не так ужасно. Оно становится таким лишь тогда, когда представляет реальную угрозу. То есть, например, без клетки.
С этими словами он вдруг скрылся за белой непрозрачной занавеской, а у клетки крыса поднялась одна сторона. Крыс медленно пошел на Вика, поводя мордой, скаля зубы и топорща усы. Вик отступал, оглядываясь. Он искал, чем защититься, но ничего, похожего на оружие, не было. Вик хотел позвать доктора, но боялся, что его выкрик только раздразнит чудище. Он шаг за шагом приближался к двери, не отводя глаз от крыса. Нащупал ручку. Повернул ее, толкнул дверь. Дверь не открылась.
И тут крыс, дико завизжав, прыгнул на него.
Вик закричал – громче крыса. И упал.
Испытания продолжаются
Он очнулся в кресле.
Клетки с крысом не было.
Доктор Страхов сидел за столом и внимательно смотрел то на Вика, то в компьютер.
– Что это было? – спросил Вик.
– Ты потерял сознание. Обычная реакция организма на чувство ужаса. Страх еще можно как-то контролировать, а ужас нет.
– А вы не знали? Обязательно эксперименты проводить на живых людях?
– Не обижайся, это необходимо.
– Кому?
– Науке.
– Странная какая-то наука.
– Не твоего ума дело! – сердито ответил Страхов. И сказал чуть потеплевшим голосом: – Зато могу тебя порадовать: коэффициент страха у тебя отличный – тридцать шесть и четыре. Отличный, отличный, – повторял он, постукивая пальцами по столу. Но вдруг, словно опомнился, закричал, возражая самому себе: – Ничего хорошего! Слишком мало! Ты должен бояться больше!
– Зачем?
– Никаких вопросов! Надо!
– Кому надо? БГ? – догадался Вик. – Для чего?
– Не твое дело!
– Вы извините, но вы странный какой-то. То нормально говорите, то кричите.
– Я нормально говорю? – возмутился профессор. – Когда это я нормально говорил? Да вас только криком и проймешь! Все, иди отсюда! И позови брата. Стой! Я сам его позову.
Страхов вышел из процедурной комнаты в кабинет. Ник спал, свернувшись калачиком на диване. Вик всегда завидовал этому его умению – засыпать в любом месте и в любой обстановке. И удивлялся: почему он, Вик, человек выдержанный, спокойный, не может заснуть где попало, а Ник, вечно шебуршащийся, непоседливый – запросто. Только что бегал, прыгал, возился, кричал, дурачился, но стоит ему прилечь или даже присесть – все, уже дрыхнет.