Пропавшие. Тайна школьного фотоальбома

Милушкин Сергей

— Какое-то старье…

— Да? — она внимательно посмотрела на меня.

— Ага.

— Наверное, лучше уйти отсюда, пока сторож полицию не вызвал. Мало ли…

«Не спи, кругом змеи» — вдруг вспыхнуло в моем мозгу.

— Да, ты, наверное, права. Надо уходить.

— Все хорошо, Антон? Ты как-то странно выглядишь.

Я посмотрел на Свету. Кто она? Да, когда-то я с ней встречался и грезил ею, но теперь… почему с подачи фотографа так опрометчиво поверил ей и… теперь она все знает.

Неприятный холодок скользнул по спине.

— Все хорошо, —

ответил я и натянуто улыбнулся. — Просто очень боюсь собак.

— Я тебя отобью даже у целой стаи. Можешь не сомневаться.

Я и не сомневался.

Глава 7

Мы шли назад, к дому Светланы, дорогу до которого я совершенно за этот час забыл, в каком-то оцепенении. Разговаривали мало и как-то отрывисто.

— Антон, тебя что-то беспокоит? — наконец спросила Света мягким грудным голосом, от которого я обычно млел. Однако сейчас ее вибрации, настоящие или выдуманные, не оказывали на меня никакого воздействия.

Беспокоит ли меня что-нибудь? — подумал я злорадно. — Да, твою маковку! Да, ерш на лавке! Да, Святая Елена! Меня все беспокоит — от самого начала этого Дня Знаний до самого его окончания, включая ночную экскурсию к великолепному королевских кровей собачьему питомнику.

«Только вот щеночка мы так и не выбрали», — чуть не вырвалось у меня. Вместо этого я произнес совершенно другие слова:

— Ты наверняка понимаешь, что меня беспокоит.

— Да, — сказала она, подняла тонкую руку, на которой я заметил те самые золотые часы «Чайка», которые сорок лет назад я выбросил в окно с шестого этажа и меня словно током ударило — она могла соврать! На ходу выдумала историю, но каким-то образом и для чего-то приплела сюда часы.

Но откуда они у нее? То, что это были те самые часы, я не сомневался, как и по ее глазам видел, что она знает об этом.

— Утро вечера мудренее, — она показала на окна квартиры, где мы совсем недавно так прекрасно проводили время. — Пойдем продолжим наш разговор в более уютной обстановке.

Я остановился.

— Ты знаешь… я что-то неважно себя чувствую. Такой день… сложный. Пойду-ка я к себе, а завтра… увидимся. Обещаю. — Я скорчил страдальческое лицо — а это я научился делать поневоле, когда приходилось в джунглях бороться с москитами, мошками, комарами и миллионом других кровососущих насекомых.

По ее ангельскому лицу пробежала тень.

— Антон… Ты же… Мы… А вообще, наверное, ты прав, — неожиданно согласилась Света. — Надо отдохнуть, переварить, тебе так особенно. Подумать, что делать дальше. Только обещай мне одно.

Я вопросительно посмотрел на нее.

— Ты никуда не вляпаешься. Я не могу тебя потерять снова. Понимаешь? Не могу! И если ты… если ты решишь, что там тебе было лучше и захочешь вернуться… то… — на ее глазах выступили слезы: — …прошу, возьми меня с собой… — и она неожиданно расплакалась так, что мое искусанное бразильскими комарами сердце не выдержало.

Я подошел и обнял ее.

— Я обещаю… если только найду как вернуться. Я возьму тебя.

— Хорошо… — Света вытерла

слезы. — Я пойду. И еще… запиши мой номер телефона. И чуть что, сразу звони. Сразу!

Я ввел номер в память смартфона.

— Хорошо. Не волнуйся. Завтра я позвоню тебе, и мы встретимся. Спокойной ночи!

Мы поцеловались, она двинулась в темный дворик и еще раз помахала мне, заходя за угол дома. Я ответил и когда она пропала, вздохнул.

— Если ты и актриса, то невероятная. Лучшая! — Сказал я самому себе.

В какой-то момент, пока мы шли, я подумал, что она вполне могла работать на этих людей, который за мной наблюдают. Все это разыграть, чтобы найти ключ, разгадать тайну.

Я медленно двинулся к дому, размышляя, кому бы это могло понадобиться и зачем. А еще — кто остался у меня в этом городе, кому я точно могу доверять.

Почему-то я сразу не подумал, хотя… столько намеков и знаков…

Мама.

Она, конечно же, уже спит. Я посмотрел на часы на телефоне. Они показывали 22:45.

А может и не спит…

Я бывал у ней нечасто, мог бы и почаще, но созванивались мы периодически, а еще чаще переписывались в мессенджере. Однако… одно дело переписываться, ты не видишь человека, не слышишь его, не чувствуешь запах и все такое… и другое … она ведь сразу почувствует… И как я тогда все это объясню? Где ее настоящий сын сейчас? И кто тогда я?

Но может и… не почувствует?

Вопросов к ней было много.

В нерешительности я замер на перекрестке и только теперь заметил, что светофоры мигают другим светом. Они уже были включены в ночной режим, но вместо привычного оранжевого или желтого, кому как лучше, все четыре перемигивались ярко-синим.

Я даже протер глаза. Может быть, это галлюцинации? Приблизившись к ближайшему, я коснулся железного столба, потом задрал голову. Это был не обман зрения. Средняя лампа горела ярко-синим. Какими были остальные цвета, можно было только догадываться. Днем, когда я носился по городу, мне было не до того.

— Дела… — тихо сказал я. Что еще я увижу странного? А в том, что увижу, теперь я уже сомневаться не приходилось. Мир, который поначалу казался почти неотличимым от привычного, вдруг сверкнул из темноты холодным взглядом голодного хищника. По телу побежали мурашки.

— Не спи, кругом змеи, — сказал я вслух, чтобы немного встряхнуться. Мне следовало бы найти темное местечко и вздремнуть хотя бы минут пятнадцать, но я боялся, что не успею…

Моя улица Летняя от перекрестка уходила налево, проспект Космонавтов, где жила мама, шел прямо.

Я прошел от перекрестка еще метров сто, обернулся и вдруг понял, что несмотря на относительно ранее время, на улицах не видно ни одного человека. Совсем. Это было неприятное открытие. Я почувствовал себя совершенно беспомощным и беззащитным. Может быть, у них тут какой-нибудь комендантский час или просто все уже спят, потому что завтра на работу, — я не знал причины и спросить было не у кого, поэтому я прибавил шагу. Потом вспомнил про телефон, свернул в темную подворотню и набрал Свету.