Прорывая мрак времён
Шрифт:
— Раз уж ты приехал, конечно! Прости… — Земля ушла из-под ног. Варгр онемел — ведьма, наконец, обратила вниманием. Повернулась, на лице искреннее сожаление:- Мне пора, — как ни в чём не бывало, направилась к машине Улярика. — Спасибо, что решил подвезти, — промурлыкала с такой благодарностью… собственное рычание коснулось ушей. Едва его подавил — кожа нестерпимо чесалась. Катя подливала масла в огонь: — Мой байк требует ремонта. Хорошо мастер быстро нашёлся… уже пообещал заняться.
Слов не находилось — ему отказала, а с Олафсеном поедет!
— И хорошо вы знакомы? — прихвостень ламий бросил задумчивый взгляд.
Варгр еле сдерживался от опрометчивого
— О-о-о… — Катя так небрежно отмахнулась, что осталось провалиться сквозь землю. Жест означал — пустое место не более. — Что ты, нет! Вчера познакомились. Он пообещал отремонтировать моего «друга» как можно быстрее.
Человеческое сознание, вымещаемое звериным, притуплялось. Вторая сущность рвалась наружу. Катя села на переднее сидение. Улярик захлопнул дверцу. Оббежал машину, быстро юркнул за руль и «Saab» сорвался с места.
Варгр, шумно выдохнув, отвернулся — лучше не смотреть, а то ещё по дурости догонит. Чушь несусветная — ведет себя как мальчишка. Что нужно от Кати? Нет, что… понятно. От досады чуть не взвыл — пусть ведьма делает дела и уматывает. Сказала ведь: помощь не требуется, если не считать ремонта мотоцикла. Почему же в груди больно, а сердце изнывало? Зачем, почему… неважно. Девчонка засела в голову. Инстинкт хищника сильнее — нужна больше, чем думал…
Оборачивайся, не оборачивайся — не изменит положения, проблемы не решит. Нол права: импульсивность делала зверем. Это отпугивало, а не притягивало. Катя боится, значит, есть два варианта. Первый, из кожи вон вылезти, но добиться расположения. Сдерживаться, быть тактичным, терпеливым. Ещё бы узнать, что ищет, возможно, помог бы, и это сблизило хоть на шаг. Доверие нужно заслужить! А второй, пожалуй, самый простой — отремонтировать байк и отпустить на всё четыре стороны.
Звуки стихли — повисла тишина. Лёгкие потоки воздуха, окутывая свежестью, усмиряли пыл и приводили мысли в порядок. Неспешно и болезненно приходило спокойствие — кровь замедляла бег, пелена с глаз уходила. Варгр глубоко дышал. Свобода окраины словно бальзам на душу. Нет раздражающих шумов и запахов, единство с природой ощущается острее. Лес живой и манящий. Нет… обращаться нельзя. Нужно, наконец, решать проблемы, будучи человеком, а не зверем или тварью, как вчера, использующей женщин. Тора и та обиделась. А она, как никто другой понимала. Да! Пора очеловечиваться.
Ещё Рагнару перезвонить следует — поговорить. Он уже телефон оборвал… Ещё бы… такая знатная охота получилась. Если о галлюцинациях никто не знал, то драка с медведями у семьи — главная тема. Завалить голыми руками?! Чего пристали? Знал бы, как получилось — рассказал!
Глава 18
— Спасибо, — Катя устало откинулась на спинку сиденья и бросила взгляд на Улярика. Вот молодец! Выдержать за стойкой ночь — бар работает почти до утра — а усталости ни в одном глазу. Самой-то — ой, как плохо! Водки приняла многовато — до сих пор тяжесть в теле и гудение в голове. Еле заставила себя встать, принять душ, одеться. А бармен… Выглядит с иголочки. Лицо свежее, довольное. В чём был вчера — смутно помнится… Вроде в белой рубашке и тёмных брюках. Значит, вещи сменил — на джинсы и лёгкий джемпер. Как всё успевал? Вновь покосилась: —
— Ты вчера была как «сказка», — хохотнул Олафсен. — Уходя, спросил: тебя подвезти или нет. Ты промолчала — я взял инициативу в свои руки. Значит, в библиотеку?
— Да…
— Я всё же надеялся, что это шутка! — перестал улыбаться Улярик.
Катя отрешенно покачала головой — совесть «покусывала», настроение ухудшалось. Плохо поступила с Варгром. Он помощь предложил. Сердце предательски ёкнуло, в ногах лёгкая дрожь. У байка поджидал… такой милый, взъерошенный пёсик… Хотелось погладить… Пёсик?! Откуда нелепое сравнение? Совсем помутнение мозга! Попутала, загипнотизированная оборотнем. Фенрир — самое подходящее название. Ведь с порога пригвоздил дьявольским взглядом. Стойка — вальяжная, ручищи — в карманах чёрных брюк. Кожаная куртка распахнута, открывая на обозрение широченную грудь, стесненную футболкой цвета мокрого асфальта. Где покупал шмотки такого размера — одному богу известно! Пожирал угольными глазами, с полыхающими красными языками. Скрипел зубами, когда пищала ответ — слышала, немного пугало, точнее в ступор загоняло. Ещё набросится…
О чём говорить? Без понятия… Так и было — разум молчал, а вот дрянной язык поворачивался, высказывая такое, что щёки до сих пор горели от смущения. Оборотень не отрицал, соглашался и подтверждал догадки. Хорошо это или плохо, но в его присутствии чувствуешь себя голой на подиуме перед толпой зевак, кричащей непристойности. Пути отступления перекрыты, лестниц спуститься нет, а зрители беснуются, требуя большего. Разница в том, что если бы так и было, предпочла бы смерть — спрыгнув и разбившись, а рядом с ним… хочется отдаться и плевать на последствия.
Растерянность не скрывала, смысла нет — Варгр всё подмечал, держался на расстоянии, правда, до поры до времени… А после его заявлений: хочу, тянет, пыл сочувствия и симпатии к нему утих. Убить кобеля мало! С чего взял, что признайся он в таком, она изменит решение? Вот ещё…
Опять неправда! Разве можно себе врать? Нет! Несмотря на похотливые взгляды и откровенную речь, не отталкивал — пугал мощью, а что страшнее, притягивал обаянием и харизмой. По телу бегали мурашки, их сменяли теплые волны. Тело откликалось на любой даже гневный и неодобрительный взгляд. Пылало, так и норовя, подойди к оборотню — ощущение, сродни попаданию в жаровню. Желание вспыхивало как сухостой в жаркий летний день, но грубая манера общения…
От влияния Варгра нужно избавиться. Вот только как? Ни разу подобного не случалось и как вести себя в такой ситуации, никто не подскажет. Слушать интуицию? Так ведь она, дрянь такая, отдыхала… Молчала, словно вырубившееся радио, с выдранным из сети кабелем. Теперь оставалось уповать на себя, точнее импровизировать на ходу. Вообще, зачем оборотень приезжал? Зачем она ему?
— Надолго? — голос Улярика прорезал течение мыслей.
Катя на секунду задумалась:
— Не знаю…
Олафсен посерьезнел:
— Тебе говорили, что ты многословна?
— Нет, — желания разговаривать нет, но Улярик не виноват. Он галантный, внимательный. Заехал, а ведь не просила. Негатива не шло. Улыбка открытая, пошлостей не позволял, к тому же вчера домой отвез. Не воспользовался, хотя вела себя отвязано. Катя поморщилась: — День начался не очень…
— Конечно, столько водки выпить?! — заметно приободрился Олафсен. — Я удивляюсь… ты прекрасно выглядишь.
— Спасибо, — натянула улыбку. Смешно ли — думали в одном направлении. — Зато чувствую погано.