Прощальный вздох Тэнсая
Шрифт:
Итачи был гениальным ребёнком, гениальным шиноби, гениальным бойцом. Он всё делал гениально. Так, как никогда не удавалось сделать Саске.
Если бы он мог, то завидовал бы, проклинал и ненавидел – но он не мог. Лишь восхищался, стремился к этой высоте и любил.
Да, он любил так, как никто никого никогда не полюбит. Он бы не сказал об этом Итачи. Он бы никому об этом не сказал, по крайней мере, не сейчас.
Но придёт время, и Саске не станет молчать. Он скажет всем, не скрывая ничего – пускай знают,
Где-то глубоко внутри стало нестерпимо больно, что-то словно треснуло, заставляя сердце глухо биться об арматуры рёбер.
Наверное, так рассыпается на мелкие осколки вжившееся в душу одиночество.
***
Итачи стоял посреди лесной прогалины, смотря на дерево, истерзанное кунаями. Он тренировался с самого утра, нисколько себя не жалея и натирая новые мозоли.
Солнце вальяжно плыло по зеркально чистому небу, которое ослепляло своим голубым цветом. Горячий ветер обрывал листья, заставляя их кружиться в воздушном танце.
Скоро наступит вечер, а с ним долгожданная прохлада – в саму3 было невозможно дышать.
– Тебя долго не было.
– Работа.
Итачи машинально кивнул, повернув голову в сторону клёна, под которым сидел Шисуи. На его умиротворённом лице играли солнечные блики, кудрявые волосы были растрёпаны, делая его похожим на мальчишку.
Итачи подошёл ближе, бросая серую тень на расслабленную фигуру своего друга и, присев рядом, также прикрыл глаза, подставляя лицо солнечным лучам.
– Сегодня особенно жарко, не правда ли?
«Действительно», – подумал Итачи. Сегодня солнце нещадно пекло, обжигая кожу и заставляя её трескаться от пересыхания. Зной творил витражи над землёй, а воздух дрожал и переливался, мерцая своими блёстками, слепя глаза, не давая разомкнуть веки и разглядеть местность.
Когда они познакомились, была такая же погода. С того момента прошло много времени, но воспоминания настолько растворились в подсознании, что казалось, будто это случилось миллион лет назад. Шисуи даже совсем не изменился, как будто был выточен из мрамора.
Словно почувствовав, что о нём думают, тот медленно приоткрыл глаза, уперев свой взгляд на грязные ноги в пыльной обуви.
Шисуи отчаянно хотелось избавить себя от мрачных мыслей, окруживших его со всех сторон. Волноваться было о чём – о клане.
Последняя миссия заключалась в том, чтобы следить за отделом полиции. Всё было секретно, пришлось лгать даже Итачи, что он отправляется за пределы деревни по приказу Хокаге.
Данзо, как паук, распустил свои лапы, начав дёргать за серебристые нитки паутины, что так старательно плёл много лет.
Заставлять Учиха следить за своими же соклановцами – одна из самых ужасных пыток, что смог придумать этот старик. Он всегда был щедр на наказания, казалось, будто он испытывает от этого особое удовольствие. Но, скорее всего, так и было на самом деле; Шисуи всё чаще в этом убеждался.
Данзо был палачом, чёрной бесформенной тенью Хокаге. Мрачным, таинственным, немногословным, жестоким и бездушным. Гнилой корень дерева, у которого всё ещё были свежие зелёные листья, которое всё ещё цвело. И этими цветением был Хирузен, с чем Данзо никак не мог смириться.
Не он, а его вечный соперник стал вершиной, к которой тянутся люди, не он, а Сарутоби стал тем светом, что всегда притягивает всех к себе, что дарит тепло и ощущение спокойствия и безопасности.
Хирузен никогда бы не мог мыть руки в чужой крови, как делал это Данзо. Он не смог бы выполнить и половины грязной работы, которую брал на себя Данзо. Он получил роль палача и принял решение соответствовать этому званию.
За все годы пребывания в совете он пустил свои корни слишком глубоко, разросся и разносил эту гниль повсюду, убивая и мучая всех вокруг. Он считал, что цель оправдывает средства, а цель была одна – защита деревни от всех обоснованных и необоснованных угроз; он делал это по-своему и всегда преуспевал в использовании своих методов.
Верить ему – быть мёртвым с самого начала.
Шисуи знал, что он уже мёртв – он умер, как только переступил порог кабинета, как только поверил в то, что говорил Данзо, как только взял на себя это задание, такое подлое и циничное. Сейчас он презирал свою преданность деревне, ибо именно этой безграничной любовью к Конохе им можно управлять, заставлять идти на поводу и слепо подчиняться. Данзо об этом знал и умело пользовался его слабостью.
Шисуи усмехнулся – в жизни бывает столько поворотов, что в конечном итоге тебя начинает укачивать.
– Завтра собрание.
– Я знаю.
Итачи нервно дёрнул плечом, словно Шисуи сказал что-то из ряда вон выходящее. В последнее время эта тема с кланом стала почти табу. Особой радости разговоры об этом не вызывали, наоборот, лишь больше раздражая и заставляя выходить из душевного равновесия.
Как же всё это надоело! Вечные распри, непринятие, ненависть. Как же Итачи устал от всего этого. Словно по щелчку пальцев на него свалились все невзгоды, которые давят своим грузом, тянут вниз, на дно.
– Ты должен прийти.
– У меня миссия.
«Как хорошо прикрываться тем, что у тебя задание», – подумал Итачи. Его это в самом деле радовало, ибо избавляло от надобности присутствовать на клановом собрании.
Но то, что с ним должен будет пойти Саске, заставляло не на шутку встрепенуться сердце. Это совместная миссия, так пожелал Хокаге и отказать Итачи не имел права.
Саске.
Он возмужал, стал сильным, красивым – словно огонь, он горел жаждой к жизни и новым познаниям. От хилого, робкого мальчика не осталось и следа.