Прощание с Дербервилем, или Необъяснимые поступки
Шрифт:
Пообедав, я сообразил, что неправильно организовал работу. Я взял пачку бумаги и начал составлять картотеку. В нее я включил и вагоновожатую, и одну рожу, которая вечно торчит в окне и начинает кричать "бандит", как только меня замечает, - этой роже я много чего доказывал. Теперь я решил не торопясь заняться каждым в отдельности.
Первой я почему-то придвинул к себе карточку Светы Подлубной. Дело пошло: я ей доказывал, что я умный, красивый, обаятельный, смышленый, смелый, решительный, ловкий, что умею ходить на руках, танцевать на заднице, передразнивать учителей за их спиной, ходить
Довольно большой приятель деда ворвался ко мне, как маленький ураганчик. Он поигрывал пальцами, прищелкивал и старался мне доказать, что он заранее все понимает и такой весельчак, что мы на славу повеселимся. Никто ничего еще сообразить не успел, а Ураганчик уже пронесся по комнате, задержался у стола, почитал мои бумаги и сказал:
– О! Хорошо!
Я разделся до трусов и спросил, хватит ли ему двадцати минут.
– О! Прекрасно!
– сказал он, рассматривая, каков я в трусах.
Бабушка начала икать. Дед смахнул слезинку, мама смотрела на меня с недоверием и все пыталась понять, что за подвох я устраиваю. Один папа не обращал внимания ни на меня, ни на Ураганчика, сидел за столом и с мечтательной улыбкой читал мои бумаги.
Бабушка опять начала причитать: она знает, кто меня сглазил, и, если что случится, пойдет и разможжит голову этой мерзавке. Ей сказали, что она мешает, и выставили из комнаты. Ураганчик кивнул на дверь, за которой она все еще причитала, и подмигнул мне. Он спросил, в какие я игры люблю играть.
– Мало ли в какие, - ответил я.
– Сейчас мне не до игр.
– Он играет в какого-то англичанина, - сказала из-за двери бабушка.
Ураганчик спросил, не ученый ли этот англичанин. Я ответил:
– Нет, просто разносторонне одаренный человек; ученый - другой англичанин, Хиггинс.
– Ну что ж, - сказал Ураганчик, - и это неплохо.
Он начал меня осматривать. Он ухитрился при этом щелкать пальцами, пощипывать меня, шутить, и смотрел он на меня вот так: я же обещал, что будет весело. Он меня осматривал сидящим на стуле, лежащим на диване, он меня осматривал стоящим с вытянутыми руками, с открытыми и закрытыми глазами, он осмотрел мне темя и пятки.
Я сообщил ему, что ударился головой. Он спросил:
– Давно? Не тошнило? Не было ли рвоты? Каким местом ударился? Подумаешь, - сказал он.
– Велика важность!
– Сел за стол и отодвинул в сторону мои бумаги.
– Сейчас я вам выпишу бром, - сказал он, - для бабушки. Но если вам очень хочется, то можете и внуку немного давать. Некоторая повышенная возбудимость. Вообще очень интересный пациент. Но должен вас огорчить: совершенно здоровый. Только ведь нормы здоровья у каждого свои. Вы этого не считаете?
– спросил он деда.
– Вот если бы с вами такое случилось, то я бы сказал, что вы немного не в порядке. Хочу обратить ваше внимание: художническая натура - вообразит
Папа уже обдумал "ситуацию" и сказал:
– Мы все играем в какую-нибудь игру. Но кто ответит, где кончается игра и начинается жизнь?
– О!
– сказал Ураганчик.
– Да! Да! Да!
– Он чуть было не забыл дописать рецепт.
Мама спросила:
– В школу вы ему ходить не запрещаете?
– При его состоянии здоровья это просто необходимо.
Он взглянул на меня: правда, весело было?
– Прошу прощения, что всех вас огорчил!
– Он пронесся по квартире, и скоро я услышал, как он прошелестел в листьях акации за окном.
Все удалились на совещание, а я взял со стола карточку Светы Подлубной и как был, в трусах, уселся в кресло. Я долго изучал полученные результаты и кое-что еще записал.
Что-то мне подсказывало, что я влюблен в Свету. Я решил это, не откладывая, проверить своим очень надежным способом. Мое увлечение наукой захватывало меня все больше.
Я позвонил Сасу.
– Сасушка, - сказал я, - ты знаешь, мне нравится мое легкое недомогание. Марочки мои в надежном месте, а лечением своим я решил заняться сам. Снабди меня литературой.
Сас ответил, что теперь-то он не сомневается, что я нездоров. Он мне стал внушать, что самолечение при таких заболеваниях пагубно сказывается.
– Брось, - сказал я.
– Тебе просто хочется меня лечить! Но я не уступлю. Если ты меня снабдишь литературой, я буду с тобой советоваться.
– Удивляюсь твоей хитрости, - сказал Сас.
– Ладно, ты получишь литературу.
О том, как я был пропагандистом чтения и вслед за тем, продолжая
заниматься исследовательской работой, обзавелся родным человеком
На ватмане появилась новая колонка: влюбленность. Я знал, что во влюбленном состоянии человек совершает самые невероятные поступки. Я вспомнил, как бывший телефонщик Сероштан, влюбившись в Ирку Капустину, начал есть в большом количестве мел. Он ел его только тогда, когда Ирка на него смотрела, в остальное время был нормальным человеком. Припомнились мне и другие случаи - из литературы. Особенно интересным был случай про одного влюбленного, который влезал на деревья в парке и очень сожалел, что не может немедленно прыгнуть с парашютом. Этот же влюбленный дал одному человеку пять рублей только потому, что человек попросил у него на трамвай. Ясно было, что во влюбленном состоянии люди склонны к безумию и ужасающей, преступной щедрости.
Пора уже было заняться чтением литературы, чтоб подготовиться к разговору со Светой Подлубной. Во время этого разговора я и выясню, влюблен я в нее или нет.
Я знал, что некоторые люди с темой работают в библиотеке. Мне не хотелось от них отставать, я решил просмотреть несколько номеров журнала "Наука и жизнь" в читальном зале.
В библиотеку я решил идти дворами. Я знаю дорогу дворами от начала нашей улицы до самого нашего дома. Кое-где надо в дыры протискиваться, перелезать через ограды; собаки лают, кошки шарахаются, люди из окон и с балконов смотрят на тебя: что за человек?