Прощание
Шрифт:
— Сумасшедший парень, этот Дон Отто!
— Однажды он сказал: «Сейчас я останусь в Ирландии и не вернусь». На средства, которые он имел, валюту и все такое, он оснастил свой корабль для большой вылазки в Южную Америку. С ней он связывал представление об освобождении и благосостоянии.
— Путешествие без груза?
— Да. Он перебрался через океан без груза. На свой страх и риск, тщательно подготовившийся и оснастившийся.
— Твой тесть, очевидно, предприимчивый человек!
— Можно сказать и авантюрист.
— Однако поразительно, что, несмотря на такие наклонности, он оказался способным иметь такой корабль. Это же был, даже тогда, отнюдь не маленький объект?
— Его отличало ярко выраженное понимание реальности, — говорит старик и ухмыляется, — вполне ярко выраженное. В немецком мореходстве царил такой же экономический кризис, как и в международном. И он пришел к выводу, что в то время с помощью голландских кредитов, которые были дешевыми, как и корабли, так как они в огромных количествах стояли без дела и для них больше не было грузов, — покупка корабля может означать шанс на будущее. И тогда Дон Отто сказал себе: если акции лежат на земле, надо поднять их, надо покупать, ведь они могут только подняться. Так он и сделал, и это сработало. Когда начался экономический подъем и низшая точка развития конъюнктуры была преодолена, он очень быстро окупил свой корабль, в финансовом отношении окупил.
— Сколько человек было на нем? — спрашиваю я.
— Около десяти.
— Им же тоже надо было жить!
— Да, Дон Отто платил своим людям заработную плату в зависимости от рейсов. Такой экипаж был естественно интернациональным. Хотя преобладали голландцы, но были представлены и другие национальности.
— И у этого Дона Отто были две дочери…
— Почему были? Они у него и сейчас есть!
Интересно, как смущенно или даже раздраженно реагирует старик, но я не отступаю:
— И эти дочери часто поднимались на борт?
— Да, естественно, они обе были очень «морскими», так воспитаны. Они вместе со старым господином поехали через Атлантический океан, а до этого уже совершили с ним одно путешествие. И так случилось, что я вошел в контакт с этой семьей и так далее.
— Что значит «и так далее»?
— Я тогда выезжал иногда на конец недели на ферму и так — ну да, как в жизни складывается! И тогда остаешься там несколько дольше, когда нет других планов, — говорит старик, ухмыляясь, и тут оба мы, как но команде, начинаем смеяться Когда старик успокоился, он сказал: — Ха, поживешь там несколько дней и приходишь к выводу, что будет лучше, если не будешь вечно один. Ведь тяжело найти ту, которая предназначена именно тебе. А я считал, что сделал правильный выбор.
— После этого отступления от темы мы можем спокойно продолжать: потом тебе потребовалось отправиться в Мехико для женитьбы или как это было? Ведь тебе надо было, как мне по секрету сообщили, в кратчайшее время решиться на женитьбу. Тебе, так сказать, приставили пистолет к груди?
Старик массирует руки, а потом говорит с наигранным возмущением:
— Чего ты только не знаешь! Но давай останемся при теме: мы тогда плыли вдоль побережья к морю, и, как ты должен знать, в католических странах практически нет разводов. Итак, в Буэнос-Айресе это было бы затяжной затеей собрать документацию, и поэтому мы пришли к выводу, что было бы правильным пожениться в Уругвае или в Мексике. Так это делали там многие люди, которые не были аргентинцами и не были католического вероисповедания. И Мексика была самым простым выходом.
— Итак, все-таки Мексика! — сказал я.
— Подожди-ка. Туда не нужно даже ехать, достаточно того, что заявление передают адвокату, а у того есть связь с адвокатской конторой в Мехико.
— Так это так делается?
— Да, практически это делается с помощью письма, — говорит старик сухо.
— Действительно — это оченьпрактично!
— И потом ты получаешь твои документы, подтверждающие заключение брака.
— Письмом? — поражаюсь я.
— Да. Снова письмом. И затем эти документы в стране, в которой ты находишься, в нашем случае в Аргентине, легализируются.
— Вы могли оставаться в Аргентине, а в Мексике пожениться? Да, это ловко. Это и сегодня еще существует?
— Думаю, да. Так же осуществляются разводы.
— Заочное бракосочетание, заочный развод, звучит очень по-деловому, по-почтовому. Ты просто сдаешь письмо на почте, а когда письмо возвращается, ты уже женат. От Асты, твоей жены, я, во всяком случае, слышал об этом более романтическую историю.
— Ага, отсюда ветер дует, — хмурится старик, — пистолет, приставленный к груди — это ты уже сам выдумал.
— Но по меньшей мере настоящую свадьбу на корабле справили?
— Не на корабле, а на берегу в кругу семьи и других людей. Как это и принято. В этой местности, естественно, и подносят при этом.
— А затем ты продолжал плавать — с семьей?
Старик молчит. Чертовски утомительно вытягивать из него информацию о его частной жизни. А стремление узнать о том, что действительнопроизошло между ним и Симоной, мне, очевидно, придется окончательно выбросить из головы.
— Итак, ты поплыл дальше… — пытаюсь я подтолкнуть его.
— Да. Я не делал большого перерыва в связи со свадьбой и от случая к случаю брал с собой в плаванье мою жену.
— Ты за штурвалом, она — на камбузе?
— Ну, не совсем так. Но я думаю, мне не надо вдаваться в подробности, твои знания мореходства, в общем-то, настолько полные, что ты можешь в какой-то мере разобраться и в малом судоходстве, — и старик разражается похожим на смех кудахтаньем.
Я терпеливо жду, когда он возьмет себя в руки.
— И как долго ты это делал?
— Я наблюдал за экономическим развитием Аргентины. В один прекрасный день я сказал себе, что для меня было бы более важно правильно завершить этот этап торгового судоходства. Я, правда, получил от панамских властей лицензию капитана, но не имел немецкой лицензии, я был штурманом. И тогда я вернулся в Бремен и записался в мореходную школу, в которой за это время открыли нужный мне курс. Я пробыл там с 1954 по 1955 год и получил немецкий патент капитана дальнего плавания. А так как, как ты, вероятно, уже заметил, уже светает, то «нам не мешало бы еще соснуть».