Прощай ХХ век (Память сердца)
Шрифт:
Когда я поехала в Ленинград на курсы повышения квалификации, Славины родители, Инна и Аркадий, принимали меня как давнего хорошего друга. Я горжусь тем, что именно ко мне Славка в первый раз привел свою девушку, Лену Гончарову, и просил убедить ее выйти за него замуж, что я с успехом и сделала. Они до сих пор вместе, у них родилась прекрасная дочь, и хотя они давно живут в Израиле, нас связывают былая дружба и теплые воспоминания. Славкин отец, Аркадий, первым покидал Россию в 1986 году и приезжал прощаться со мной и с моим мужем. Вслед за Славой уехал Рома, женатый на вологжанке, медицинской сестре. Миша Островский уехал в Венгрию, вслед за своей женой — венгеркой, но это уже совсем другая история.
Глава 8
Североафриканский круиз — одна маленькая жизнь
В декабре 1980 года, меня пригласили в областной комитет комсомола, в отдел туризма, которым руководил тогда молодой Юрий Николаевич Плеханов. Мы познакомились немного раньше, когда я ездила по горящей путевке в Болгарию. В этот раз обком комсомола собирал группу молодых передовиков производства Вологодской области, чтобы бесплатно, в виде поощрения за отличную работу, отправить их в морской
Последняя подготовительная встреча произошла в конце января 1981 года. На этой встрече собрались многие участники моей группы. Отсутствовали только сталевары. С ними я увижусь в поезде Череповец — Москва, откуда все вместе мы отправимся в аэропорт Шереметьево-2. Сбор был несколько суматошным, поэтому самое яркое впечатление на меня почему-то произвел механизатор Паша из Устюженского района. Это был небольшого роста, худенький молодой человек, одетый очень скромно в детское зимнее пальто и в дешевую зимнюю шапку из сукна, отделанную серой цигейкой. Из-под соломенных прямых волос до плеч смотрели маленькие небесно-голубые глаза, светившиеся природным добродушием и душевной невинностью. Грязовецкие доярки были девчонки как девчонки — веселые, шумные и предвкушающие приключение. Нам выдали путевки, билеты на поезд, на самолет и на пароход, а также деньги, по 45 долларов на брата, и чеки, которыми можно было пользоваться только на пароходе, проинструктировав, что мы можем взять с собой немного советских денег, по две бутылки водки, по две бутылки вина и сувениры.
Началось наше путешествие в десятых числах февраля и длилось в общей сложности больше двадцати дней. Оказалось, что мы лишь часть большой компании, а вся она в количестве ста пятидесяти человек и ее руководство от «Интуриста» ждет нас в Москве. Там нас поселили в гостинице «Космос», которая поразила моих девочек своим столичным шиком, фонтанами с золотыми рыбками на первом этаже и уже почти европейским питанием в ресторане, где нас покормили ужином и завтраком на следующее утро. Вечером руководство круиза собралось в конференц-зале, чтобы ознакомить всех руководителей и переводчиков с тем, как будет протекать наше путешествие, кто за что будет отвечать, и к кому можно будет обращаться с вопросами. Там же я узнала, что мы полетим на самолете «Ту-134» с посадками в Венгрии, Марокко и на островах Зеленого Мыса. Конечной точкой нашего перелета назначена Гвинея Бисау, находящаяся почти на экваторе между Сенегалом и Сьерра Леоне. В столичном городе Бисау мы должны пересесть на советский четырехпалубный корабль туристического класса «Латвия» и по Атлантическому океану, Средиземному и Черному морям доплыть до нашей Одессы, с заходом и остановками на Канарских островах, в Испании, на Мальте и в Греции.
Как чудесно завораживающе звучали эти названия! Я побываю в странах и городах, о которых могла только мечтать. Если Африка была хотя бы на слуху, благодаря бурным политическим событиям, начавшимся там в пятидесятых годах двадцатого века, то сочетание слов «Канарские острова» звучало совершенно фантастично, навевая образы райского места, похожего на очарованные острова Синдбада — морехода.
Дальше было «Шереметьево-2», которое произвело на нас не меньшее впечатление своей величиной, чистыми, сверкающими белым кафелем и зеркалами, туалетами, высоким сводчатым, похожим на пчелиные соты потолком центрального зала ожидания. Сам этот зал, гул спешащих в разных направлениях людей, движение эскалаторов, уносящих пассажиров на второй этаж и приближающих их к отлету, кружил наши головы и настораживал в предвкушении чего-то неизведанного. Вся процедура оформления документов, приема багажа, посещения магазинов «Дьюти фри», была столь новой для всех нас и необычной, что молодежь, чувствуя некоторую робость перед всем этим невиданным великолепием, вела себя тихо и скромно. Я испытывала те же чувства, что и мои подопечные, потому что у меня это тоже был первый полет за границу, впервые из этого аэропорта, впервые мне предстояло провести в воздухе шестнадцать часов, пересечь всю Европу и долететь до экваториальной Африки. Это уже потом, побывав в самых известных аэропортах мира, таких как Хитроу в Лондоне и Кеннеди в Нью-Йорке, я поняла какой небольшой, темноватый и не очень удобный наш аэропорт Шереметьево-2. А тогда он казался мне верхом архитектурной и инженерной мысли, чудом техники и образцом организационных действий.
Еще дома я продумала, как одеться, чтобы везти с собой как можно меньше вещей и в то же время, чтобы у меня было все необходимое. Задача непростая, ведь мы вылетали из Москвы в двадцатиградусный мороз, а прилетали в Африку, где даже зимой стояла сорокаградусная жара. Я надела джинсы, футболку, исландский свитер и самое модное финское, стеганое пальто, купленное по случаю в центральном универмаге. На ноги пришлось купить зимние ботинки, раньше я такой обуви не носила, но с сапогами возиться не хотелось. На голову надела, перевязанную из старого мохерового свитера, самодельную шапочку. Оказалось, что я оделась удачнее многих. Особенно это стало заметно, когда мы приземлились в городе Касабланка, Марокко, где уже было достаточно жарко. Мне стоило лишь снять пальто, свитер и ботинки,
В Венгрии и Марокко нас выпустили только внутрь зданий аэропортов, но и этого было достаточно, чтобы почувствовать себя далеко от дома и совсем в другом мире. Особенно в Касабланке, там уже никто вокруг, в отличие от Будапешта, не говорил по-русски, и здание аэропорта было отделано в экзотическом, мавританском стиле, с множеством полукруглых портиков и тонких колонн из белого и черного прохладного мрамора. Здесь нас напоили густым, оранжевым апельсиновым соком, в Вологде в продаже такого сока тогда еще не было.
От Будапешта до Касабланки мы летели ночью, поэтому в иллюминаторах ничего нельзя было рассмотреть. Но сияющее солнечное утро застало нас над островами Зеленого Мыса. Я могла сравнивать увиденное под крылом самолета только с теми фильмами, которые нам показывали в телевизионной передаче «Клуб кинопутешественников» Юрия Сенкевича. Все оказалось также, только еще лучше. Под нами, куда ни кинь взгляд, расстилался синий Атлантический океан, а под самым брюхом самолета, окруженная коралловыми рифами и радужно-бирюзовой мелкой водой, глядела на нас маленькая группа островов. Самолет снизился, и вот мы уже на глинистой земле непривычного красного цвета, ни деревьев, ни зелени не видно. Невдалеке, посреди совершенно голого места, стоял большой сарай из гофрированного оцинкованного железа и бетонных блоков. При ближайшем рассмотрении на блоках явно читалась надпись «Череповецкий ЖБИ»! Вот так, довелось встретить родную продукцию в совершенно неожиданном месте! Сарай оказался зданием аэропорта, где мы должны были пройти первичный таможенный досмотр.
Какое, однако, счастье ощущать под ногами твердую землю после многочасового перелета, как замечательно вдохнуть свежий морской воздух и среди зимы оказаться на ярком и приветливом солнышке! Мы, вологодские, тут же собрались в кучку и сфотографировались на память. Дальше нас пригласили пройти в аэропорт. Каково же было наше удивление, когда и внутри это здание оказалось похожим на знакомые аэровокзалы Вологодской области. Здесь все было даже еще проще: пол глинобитный, лавки деревянные, всюду сидят на узлах люди, бегают и шумят ребятишки. С тем только отличием, что люди — черные и одеты в африканские многослойные и ниспадающие одежды. Здесь я впервые увидела невероятно красивых женщин и детей из Анголы (острова Зеленого мыса служили тогда перевалочным пунктом для военных и гражданского населения Анголы, в которой бушевала непонятная мне война). Высокие, стройные африканки отличались кошачьей гибкостью, давно утраченной европейскими женщинами. В них чувствовался какой-то внутренний ритм, подчиняющий каждое движение тела, будь то шаг в сторону, или простой поворот головы. В лицах едва угадывались типичные африканские черты. В них сочетались достоинство, изящество и чистота арабских черт: тонкие небольшие носы и миндалевидные глаза с длинными ресницами — с африканской припухлостью мягко очерченных губ и нежным оливковым цветом кожи. Впрочем, цвет кожи разнился от светло-коричневого до иссиня черного с зеленоватым отливом. Мы исподволь поглядывали на африканцев, а они на нас. Естественнее всех вели себя дети, они тут же начали подходить к нам, трогать нашу одежду и пытаться разговаривать с нами на своем языке. А после того, как мы подарили им первые отечественные шоколадки, сделанные в виде рублевых монеток, обернутых в золотистую фольгу, к нам потянулись и взрослые, улыбаясь и пытаясь выяснить из какой мы прилетели страны. Очень удивлялись, что мы прибыли из Советского Союза, здесь до нас таких туристов не бывало.
Последняя посадка ждала нас в городе Бисау. Делая круг над аэродромом, мы припали к иллюминаторам и увидели, очерченную горизонтом степь, с рыжей землей, редкими пальмами и ветвистыми баобабами. Мы прилетели на место в полдень, в самую жару, когда температура воздуха была примерно сорок пять градусов тепла по Цельсию. В забавной ситуации оказались сибиряки, которые летели вместе с нами и впоследствии должны были плыть с нами на одном пароходе. Им пришлось добираться до Москвы в разгар сибирской зимы, поэтому в самолет они сели в шубах, дубленках, зимних шапках и в зимних сапогах. Вот было зрелище, когда в Бисау они вышли из самолета в сапогах, шапках и в спортивных трусах! Они вышли бы и босиком, но еще в самолете нас предупредили, чтобы мы не снимали обувь и носки из-за каких-то жутких насекомых, откладывающих яйца под кожу людей, а потом превращающихся в личинок и червей! Изгнать их из организма почти невозможно. Прямо с самолета нас должны были посадить на автобусы и доставить на пароход. Однако не тут-то было! Сначала мы долго ждали гида, затем автобусов. Кто-то за это время успел переодеться, но многие так и топтались на месте в сапогах и шапках. Было в этом ожидании что-то до боли знакомое. Как дома, нас казалось, никто особенно не ждал и не желал видеть. Впоследствии мы узнали, что народ здесь не торопливый и не обязательный. Появившийся в конце концов гид был худощав, черен и одет официально в рубашку с брюками. Он прятал от нас глаза и сразу спросил, есть ли у нас лишние сигареты. Мы намек поняли и одарили его «Столичными» сигаретами и сувенирами. Гид посадил нас в автобусы, договорился о встрече на следующий день и исчез. Автобусы удивили нас не меньше, чем аэропорт на Островах Зеленого Мыса. Старостью и обшарпанностью они напоминали ржавый вологодский автобус, который ходил тогда из центра в Парк Мира. Кроме того, в этих автобусах отсутствовали двери и стекла в окнах! По всей видимости, через полые окна и двери осуществлялась вентиляция, иначе мы бы сварились за тот час, пока ехали в гавань. По неровной дороге, тоже напоминавшей наши насыпные проселочные пути, мы довольно быстро, хоть и тряско, ехали к месту назначения, с любопытством выглядывая из окон и рассматривая все, что попадалось на пути. Так мы миновали несколько деревень, состоявших из круглых, глиняных хат, крытых соломой. По дороге и по тропинкам шагали женщины, как коконы, завернутые в куски ярких тканей, с корзинами на головах. Кто-то нес овощи, фрукты, а кто-то — мокрое белье, вязанки дров и так далее. Мужчин мы видели мало, да и те сидели или стояли, подпирая стены своих жилищ, разговаривали между собой и курили. На нас никто не обращал внимания.