Прощай, Рим!
Шрифт:
Они поговорили с глазу на глаз. Антон, конечно, тоже был крепко привязан к этим людям — с ними он пережил все муки фашистских лагерей, эшелон смерти, с ними вырвался на волю… Но разве он мог не посчитаться с желанием Колесникова, которого за эти полтора года привык уважать, как отца родного!
— Кого хочешь, тех и бери, Леонид Владимирович, — сказал Таращенко.
— А ты что так насупился, обижаешься, что ли, на меня?
— Да что ты! Не назначили бы командиром, сам бы с тобой ушел. Ну ничего, не навеки, думаю, расстаемся.
Подготовка к опасному переходу заняла
Дни Джулия проводила за прилавком в аптеке, ночами, не разгибаясь, сидела за шитьем. Петр ни словом не проговорился ей о предстоящей разлуке и лишь накануне отъезда сказал:
— Несколько человек наших отправляются по делу в Рим. И я с ними. Вернусь — извещу. Не волнуйся. А с ребятами связи не теряй, понадобится что — помоги.
Джулия застонала, как раненая птица:
— Пьетро, Пьетро!..
В тот вечер она проводила Петю до моста, прижалась к его груди. Он гладил ее мягкие, пышные волосы и тоже затосковал под гнетом каких-то мрачных предчувствий. Поспешил проститься. Она постояла минутку и кинулась за ним вдогонку. Сняла с шеи серебряный крестик на тоненькой цепочке и надела на Петю.
— От матери остался. Пусть охраняет тебя от бед и напастей…
— Спасибо, Джулия.
— А если я тоже в Рим поеду?
— Нет, нет, я сам… Сам приду к тебе, Джулия.
— Придешь?
— Обязательно… Чао!
— До свидания, до-ро-гой! — сказала Джулия по-русски. — Береги себя, Пьетро…
Настал условленный день, но Орландо все не было. Леонид начал беспокоиться. Хотел к вечеру снова послать Петра в Монтеротондо с поручением разыскать Грасси… Обрадовался Петр, засобирался в дорогу. Но солнце еще не скрылось за холмами, как Грасси сам пришел в ущелье. С ним явились еще три итальянца и стали раздавать аусвайсы, с которыми отряд Колесникова должен был двинуться через Рим.
— А Орландо где? — спросил соскучившийся подругу Сережа.
— Орландо не смог прийти, — сказал Грасси. Голос его прозвучал глухо и неуверенно.
Но Сережа не заметил этого, его отвлекли партизаны, заучивавшие свои новые имена. Леонид превратился теперь в Никола Джусти, каменщика, Ильгужа — в маляра Эрсилио Муччи… Решено было разбиться на группы по пять человек. Первую группу поведет Капо Пополо, остальные — Грасси и пришедшие с ним итальянцы.
Утром партизаны вырядились в новые, перешитые, пригнанные Джулией и ее друзьями костюмы. На Ильгужу, чтоб скрыть его восточный облик, поглубже нахлобучили широкополую шляпу, напялили на нос очки и для верности перевязали бинтом щеку. Вид стал жалкий, будто человек только что из больницы и не совсем еще оклемался.
В путь пустились с большими интервалами. Опасное, рискованное предприятие, но настроение у партизан приподнятое. Что ни говори, впереди Рим. Надоело сидеть в пещерах да капаннах, хоть на большой город, на людей посмотрят. Все же Рим! А люди такие подобрались,
В Монтеротондо первую группу встретил Капо Пополо, повел ее на автобусную станцию. Как раз вовремя подошли. На автобус Монтеротондо — Рим уже садились пассажиры. Капо Пополо дал знак, и они поодиночке затесались в небольшую очередь. Но тут, растолкав всех, в автобус продрались несколько немецких солдат. Хозяевами чувствуют себя, гады, ржут вовсю, и, несмотря на раннее утро, от них на версту разит шнапсом. Похоже, со вчерашнего еще не продышались. Пассажиры встали, уступая им место на выбор. Один из фрицев успел придраться к Ильгуже:
— Что, зубы болят? Ай-ай… Дай выбью, сразу полегчает, ха-ха-ха!
К счастью, другой фриц выяснил, что с похмелья они заскочили не на тот маршрут, и с тем же грохотом вся ватага выкатилась наружу.
У въезда в Рим автобус остановили карабинеры.
— Документы! — потребовал марешалло.
Пассажиры зашумели, заворчали:
— Господи, что за блажь, на каждом шагу документы проверяют!
— В своей мы стране или где на чужбине, в плену?
— Помилуй бог, скоро и в туалет без документов пропускать не будут…
— Не галдите! — прикрикнул усатый марешалло, но народ расшумелся пуще прежнего.
Карабинеры переглянулись и, решив, что не стоит дразнить гусей, мельком посмотрели кое у кого документы. Заглянули в аусвайс Леонида, Дрожжака обошли и остановились около Ильгужи. Он схватился за щеку одной рукой, а другой из-за плеча протянул аусвайс. Марешалло пробежал глазами бумажку, потом покосился на Ильгужу и, усмехнувшись в усы, вернул документ. Так и не понял Леонид, то ли вообще карабинеры-итальянцы не были склонны проявлять особого усердия, то ли их заранее попросили закрыть глаза на странности некоторых пассажиров, направляющихся из Монтеротондо в Рим. А ведь придерись они к Ильгуже, пришлось бы пустить в ход пистолеты и завязать бой чуть ли не у самых городских ворот.
На окраине они вылезли из автобуса и пересели в трамвай. Когда вагон уже тронулся, на переднюю площадку впрыгнул господин в щегольской шляпе. Это был Россо Руссо. Увидев пятерку партизан и Капо Пололо, он понял, что все идет, как задумано.
С тех пор как в Монтеротондо сели в автобус, партизаны не перекинулись друг с другом даже словечком. Коля Дрожжак и Вася Скоропадов не отрываясь смотрели в окно. Вася старался запомнить каждое здание, каждую площадь, мимо которых они проезжали, Рим, Рим… А Дрожжак со скуки принимался насвистывать «Катюшу», так что Леониду несколько раз пришлось крепко ущипнуть его исподтишка в бок.
Вылезли они на большой площади. Впереди шел Россо Руссо, затем партизаны, а позади всех — Капо Пополо. Свернув на улицу Капроли, Россо Руссо остановился перед тратторией. На вывеске значилось имя владельца «Альдо Фарабулли». Оглядевшись по сторонам и не обнаружив поблизости ничего подозрительного, Россо Руссо подал знак спутникам следовать за ним и распахнул дверь траттории. В нос ударил запах жареного лука.
Встретил их сам хозяин, маленький, худощавый человек. Он приветливо оглядел всех и шепнул негромко: