Прощай, Рим!
Шрифт:
…Начальник оперативного отдела делает доклад о положении на фронтах. Командующий 8-й армией генерал Александер слушает его вполуха. Он и без оперативного отдела знает, где застряла линия фронта. А полковник все говорит:
— Самолетов у Гитлера в десять раз меньше, чем у нас танков…
Генерал Александер прерывает его:
— Куда это вы так торопитесь, господин полковник? — Он подходит к окну. На его скучающем лице проступает улыбка. — Здесь голубое небо, щедрое солнце, а у нас, в туманном Альбионе, теперь идут дожди, а
— Русские каждый день продвигаются вперед, сэр.
— Да, да, прут вовсю, теперь их ничем не остановишь, — ворчит генерал. Он идет к другому столу, где разложена карта Апеннинского полуострова, напоминающего своими очертаниями кавалерийский сапог со шпорой, и, ткнув карандашом в голенище «сапога», спрашивает:
— А как партизанское движение? Идет на убыль?
— Напротив, сэр. День ото дня разгорается. Даже появились русские отряды.
Генерал кривит губы.
— Куда ни глянь, всюду русские… Булавочными уколами тигра не убьешь. Зимою мобильность наших частей будет слишком ограничена, поэтому никакой помощи оказать партизанам мы не сможем. Немцы расправятся с ними в два счета.
…В пещерах Сорратте на окраине Рима, где разместился штаб фельдмаршала Кессельринга, появляется начальник гестапо обергруппенфюрер Карл Вольф. Вид у фельдмаршала хмурый:
— Что, опять партизаны?
— Да, партизаны, герр фельдмаршал. — Гестаповец начинает перечислять ущерб, который нанесли партизаны за последние дни: — Бросили бомбу в отель «Флора», совершили налет на здание германского военного трибунала… В окрестностях Рима каждую ночь диверсии. Судя по данным агентурной разведки, поблизости действует несколько русских партизанских отрядов. Во главе их стоит Россо Руссо.
— А это еще кто такой?
— Никто не знает.
— Даю неделю сроку на то, чтобы изловить и повесить на первом столбе этого Россо Руссо.
— Герр фельдмаршал, прошу вашего разрешения на проведение облавы в Риме и во всех провинциях Лацио.
— Разрешаю. Чтоб к рождеству в Риме и во всей области не осталось ни одного живого бандита.
— Не останется, герр фельдмаршал. У меня уже план разработан.
…Около Леонида сидят два итальянца. Один из них в мягкой велюровой шляпе и легком плаще. Лицо круглое, добродушное. Он срывает одной рукой завялившиеся прямо на лозах редкие виноградины, отправляет в рот, жует и улыбается:
— Настоящее вино. Съешь ведро — и будто стакан «фраскати» выпил.
Это Альдо Форбучини, адвокат из Палестрины. В его доме на окраине города разместился какой-то секретный штаб гитлеровцев. Россо Руссо с помощью надежного человека сумел втянуть адвоката в движение Сопротивления. Прошло немного времени, и Альдо Форбучини, полжизни которого прошло в изучении законов, на каждом шагу нарушаемых и самим Муссолини и его подручными, превратился в ярого антифашиста.
— Синьор Леонидо, если немцы что-нибудь задумают сегодня, то завтра же их планы будут известны вам, — говорит он, посмеиваясь, и на его щеках обозначаются ямочки. — Начальник штаба — мой
— Спасибо, синьор Форбучини. Кстати, не сможете ли вы достать нам ракетницу и несколько ракет? Туго приходится при ночных налетах, нет удобной сигнализации.
Альдо поворачивается к молчаливому своему соседу и что-то говорит ему по-итальянски.
— Си, си, — одобряет тот, собрав наперстком тонкие, бледные губы.
Спокойный и немногоречивый спутник адвоката — тот самый отец Паоло Марчеллини, слава о бесстрашных подвигах которого гремит по всей округе. Сначала он убивал немецких офицеров прямо на улицах Рима, а когда гитлеровцы напали на его след, ушел к крестьянам, за город, и собрал небольшой отряд.
Сейчас отец Паоло увязался с Альдо, чтобы повидаться с русскими и договориться об устройстве совместного грандиозного «фейерверка». Несмотря на кажущиеся спокойствие и неторопливость, человек он был энергичный, настойчивый. Многие годы находился при Ватикане и, возможно, лелеял в душе честолюбивые замыслы о продвижении вверх по лестнице церковной иерархии. Может быть, впереди ему грезилась и пурпурная кардинальская мантия. Но над всеми этими помыслами взяла верх ненависть к чужеземным захватчикам — благочестивый католик стал беспощадным мстителем.
— Немцы прямо не говорят, но по некоторым намекам следует предполагать, что днями готовится большая карательная экспедиция. Поэтому, синьор Леонидо, вы не поддавайтесь уговорам дона Паоло и пока что сидите тихонько, — говорит Альдо, сорвав очередную виноградину. — Продовольствием я вас обеспечу. Пароль: «Везувий».
Считая, что разговор закончен, адвокат поднимается. Встает и Леонид.
— Наоборот. Именно теперь мы и должны дать бой врагу. Кровь за кровь!
— Карл Вольф объявил награду в триста тысяч лир за голову каждого русского партизана.
— А я за голову Карла Вольфа медной бы полушки не дал!
Тем временем отец Паоло встал между Леонидом и адвокатом и, поглядывая то на того, то на другого, с жаром о чем-то заговорил.
— Что он сказал?
— Спрашивает, когда вы вместе с ним пойдете на диверсию.
Леонид усмехается:
— Видите, синьор Альдо, не только русским, но и итальянцам не сидится без дела. Я никогда не думал, что священники могут быть такими бесстрашными воинами. Свяжемся с Таращенкой, с Россо Руссо и вместе, в один и тот же день, грохнем, чтоб земля затряслась, как при извержении Везувия!
Альдо перевел его слова. Дон Паоло сморщил тонкие губы и тоже усмехнулся. Потом заговорил нараспев, словно читая псалом:
— Гнев богов медлителен, но страшен.
— Истинно, страшным будет возмездие. Фашизм погибнет под огненной лавой, как некогда погибли Помпеи, — сказал адвокат.
— А вы неплохо говорите по-русски, — похвалил Леонид, провожая Альдо и отца Паоло мимо дозорных.
— О да! Я усердно изучал в свое время юриспруденцию многих стран. Увлекался искусством ваших адвокатов и ораторов.