Прощайте, сожаления!
Шрифт:
Прохаживаясь по анфиладе, Гомазков мысленно вёл разговор с воображаемым представителем неких высших сфер, который призовёт его к ответу. "Как смели вы терзать своими "наездами" добропорядочных предпринимателей?" - возмущённо спросит таинственный посетитель. На что был готов ответ: "Вовсе нет, с них лишь спрашивали за конкретные правонарушения. Вот извольте посмотреть досье".
Потому что на самом деле каждый местный предприниматель не вполне добропорядочен, а хоть в чём-то виноват. А уж те, за кого правоохранители брались всерьёз, совершили настоящие преступления. Как, например, Сергей Чермных, который завысил в разы стоимость строительных материалов, использованных для ремонта памятника павшим
После внушительных слов "федеральная властная вертикаль" таинственный гость должен был взять паузу и затем уже без прежнего ожесточения задать тот самый проклятый вопрос, которого Гомазков боялся больше всего: "Ну хорошо, а как вы объясните историю с оржицкими фермерами?"
Конечно, и на этот случай был готов простой ответ: имели место хозяйственные споры фермеров с предпринимателем Хныровым Николаем Георгиевичем. Вздорные деревенские мужики приватизировали землю совместно с Хныровым, убрали на ней урожай, а когда для них пришла пора выполнять свои обязательства по договорам, отказались и даже буянили. В связи с чем к ним принимались предусмотренные законом меры. Один из бузотёров оказался слабого здоровья, перенёс инсульты и помер. Дело обыкновенное, житейское. Ну а то, что этот Хныров приходится Гомазкову шурином, - чистая случайность. В принципе судья, как и любой гражданин, вправе иметь родственников, занимающихся бизнесом. К тому же Хныров и тем более сам Гомазков ни в чём не виноваты. Подобных поклёпов, которые возводятся на правоохранителей во всех регионах, - пруд пруди.
Однако Гомазков знал, что совершил грубый, непростительный промах, позволив, пусть опосредованно, связать своё имя с оржицкими фермерами, которые подверглись силовому прессингу. Он заблуждался, полагая, что находится в полной безопасности, поскольку контролирует все официальные каналы, по которым информация из региона поступает к высшей власти в Москву, и пребывая в уверенности в том, что на информацию, которая просачивается по другим каналам, московская власть не обращает внимания. Да, никакой немедленной реакции из столицы на порочащую его статью в "Либеральной газете" не последовало. Но отныне всякий раз, когда в "гугле" или "яндексе" набирается фамилия "Гомазков", выскакивает эта гнусная статейка. И рано или поздно она сделает своё чёрное дело: непоправимо, навсегда испортит его репутацию...
Гомазков вздохнул и подошёл к настенному зеркалу в стиле барокко, чтобы проверить, насколько переживания последних дней отразились на его внешности. Из серебристого стекла в резной позолоченной раме на него глянул всё тот же импозантный господин, каким он себя знал: плотный, ещё довольно моложавый, с едва наметившимся вторым подбородком и слегка отступившей над выпуклым лбом шевелюрой цвета "чёрного перца с солью", как говорят французы. Вот только прибавилось как будто морщинок вокруг его серо-голубых глаз, а под ними залегли тёмные тени... Ах, чёрт! Этот проклятый посетитель изрядно потрепал нервы ещё до своего появления!..
Когда подошёл обеденный час, Гомазков без аппетита, как бы по принуждению поковырялся в тарелках с едой, приготовленной заботливой супругой, немного посмотрел телевизор и наконец дождался: ровно в три часа в двери прозвенел
– Валерий Яковлевич, явился посетитель, некий Каморин. Проводить его к вам?
– Да, в кабинет.
Звонок Глазова означал, что посетитель досмотрен и оружия при нём не обнаружено. Но всё-таки в течение всего приёма незнакомца пристав будет на всякий случай неотлучно находиться возле двери кабинета. Это было вместе со старым приятелем оговорено заранее.
Открылась дверь кабинета, и на пороге появились незнакомый Гомазкову человек, невысокий, довольно щуплый, а за его спиной - массивная фигура пристава Глазова. Гомазков кивнул Глазову, и тот сразу отступил за дверь и закрыл её. Незнакомец нерешительно сделал шаг вперёд и пробормотал:
– Здравствуйте...
Гомазков почувствовал досаду и одновременно облегчение. Всё в облике незнакомца - невысокий рост, робкий взгляд за стёклами очков, одутловатое лицо гипертоника, наполовину седые, взлохмаченные волосы - свидетельствовало о его незначительности. Это был почти старик, притом явно проведший всю жизнь на третьестепенных ролях, в подчинении у хозяев жизни, к числу которых Гомазков относил себя. Ему вспомнились слова из "Ревизора": "Фитюльку, тряпку принял за важного человека!"
– Чем могу служить?
– спросил Гомазков не без иронии.
– Я журналист, моя фамилия Каморин...
– начал посетитель.
– Ваше удостоверение!
– перебил его Гомазков.
Каморин достал и положил перед судьёй серую корочку. Тот раскрыл её, на миг замер, вчитываясь, затем брезгливо бросил на стол и спросил со зловещим спокойствием:
– Ну и что же нужно районной газете от заместителя председателя областного суда в его доме, в выходной день?
– Я, собственно, не от районной газеты, я сам от себя, но это и в ваших интересах тоже, - путано, волнуясь, начал объяснять Каморин.
– Я, видите ли, пишу о фермерах и наткнулся на историю фермера Чигирова, который недавно умер...
– Кто такой Чигиров?
– спросил Гомазков скучным голосом.
– Это фермер, который жил тут неподалёку, в селе Грачёвка Оржицкого района. О нём и другом грачёвском фермере, Анчишине, писала столичная "Либеральная газета". Мол, они заключили с вашим шурином Хныровым договоры о совместной приватизации земли в расчёте на то, что Хныров поможет им поскорее получить угодья. После того, как фермеры собрали первый урожай с приватизированных гектаров, Хныров потребовал от них в качестве арендной платы огромные деньги, а когда они не смогли платить, отнял у них землю. Чигирова вдобавок избили и посадили в тюрьму, где он перенёс несколько инсультов, а недавно стало известно о его смерти.
– Ничего об этом не знаю и не читаю подобный вздор...
– Я тоже мало верю столичным СМИ, особенно "Либеральной газете", и потому хотел бы сам разобраться в этой истории. Мимо её мне как журналисту просто грех пройти. Ведь этот материал, можно сказать, лежит под ногами. Конечно, районная газета ничего об этом не напечатает, но есть та же "Либеральная газета", которая ещё не сообщала о смерти Чигирова.
– Так чего же вы хотите от меня? Я ведь уже сказал, что ничего об этой истории не знаю...
– Для начала я просто хотел бы понять, стоит ли мне связываться с этим, правдива ли история "Либеральной газеты". Есть верный способ проверить, соответствует ли действительности то, что рассказывают о человеке: нужно узнать самому, как поступает он в конкретных ситуациях. Можкт быть, вы проявите сострадание к одной несчастной женщине, и тогда мне станет ясно, что вы гуманный, отзывчивый человек и не способны участвовать в расправе с фермерами...
– И кто же эта несчастная женщина?