Прощайте, сожаления!
Шрифт:
– Тут мой телефон и адрес. Позвоните, если надумаете приехать.
Гурджи как будто что-то пронюхал. На следующий день он позвонил Александре на мобильный телефон и потребовал встречи.
– А в чём дело?
– прикинулась непонимающей она, ожидая, что разговор пойдёт о её договоре с Махмудовым.
– Нужно подписать ходатайство в Калининский районный суд о приобщении к делу нотариально заверенной копии оспариваемого ответчицей договора инвестирования строительства. Чалусов настаивает на представлении подлинника договора с целью проведения почерковедческой экспертизы, поскольку Анжела указывала на
Как ждала она этого момента! Наконец-то объявить Гурджи, а через него - и всей ненавистной банде юристов, что она отказывается играть придуманную ими для неё роль!
– Я подписала договор цессии об уступке моих прав по искам к Анжеле и уже не являюсь участницей процесса, - небрежно, как о чём-то пустяковом, сказала она.
– Когда подписали?
– зачем-то захотел уточнить Гурджи, словно это имело теперь какое-то значение.
– Вчера.
– С кем?
– С одним приезжим из Гудермеса, которого вы едва ли знаете. Его фамилия Махмудов.
Гурджи ошеломлённо помолчал в телефоне и затем отключился. Александра знала, что он подумал: его команде достать из Ордатова этого неведомого Махмудова в Гудермесе не удастся, руки коротки, а это значит, что пропали многомесячные труды. И даже её, несчастную Александру, немедленно прижать в отместку едва ли получится, потому как это возможно лишь в рамках формальных следственных действий, с которыми, видимо, придётся повременить до конца уикенда. Не будут же ради неё тревожить в выходные важных служителей Фемиды. Тогда как она, не дожидаясь этой печальной развязки, покинет Ордатов уже завтра, в воскресенье одиннадцатого сентября.
В воскресенье сразу после завтрака она вызвала на дом такси. Нужно было заехать в торговый комплекс "Galaxy" и встретиться там со своим бухгалтером Уваркиной, чтобы передать ей доверенность на право оперативного управления бутиком "Апельсин". Разумеется, Уваркина хорошо погреет руки за счёт хозяйки, получив полномочия представлять её интересы в отношениях с поставщиками, персоналом и налоговыми органами, но это казалось сравнительно небольшим злом на фоне нависшей сейчас угрозы потери свободы. И затем скорее в аэропорт, на ближайший рейс до Москвы или, смотря по обстоятельствам, до иного групного города, где легко будет затеряться, спрятаться в ожидании дальнейшего развития событий в Ордатове, о которых ей сообщит по телефону та же Уваркина. Сразу в чужой, незнакомый Гудермес она всё-таки не поедет, это был вариант уже на самый крайний случай.
Перед тем, как спуститься во двор, где её уже ожидало такси, она бросила взгляд на термометр за окном: восемнадцать градусов. Бирюзовое небо было почти безоблачным, лишь в западной части его таяли клочья кучевых облаков, похожие на хлопья сахарной ваты. К полудню будет градусов двадцать три, а то и двадцать пять. Сентябрь в Ордатове, похожий на лето в средней полосе, она считала лучшим временем года, в отличие от здешнего настоящего, слишком жаркого лета. На миг ей до слёз стало жалко всего, что предстояло покинуть...
Когда её такси тронулось с места, она заметила, что спустя несколько секунд пришёл в движение Nissan цвета "сапфир", который был припаркован у соседнего подъезда, но не придала этому значения. Тем более, что улицы в это воскресное погожее утро имели вид нарядный и оживлённый, отчего у неё возникло бодрящее чувство праздника. Она принялась с увлечением рассматривать прохожих, надеясь увидеть среди них знакомых.
Спустя двадцать минут Александра вышла у торгового комплекса "Galaxy" и отпустила такси, чтобы не чувствовать себя стеснённой во времени. Бухгалтер Уваркина, тридцатилетняя довольно привлекательная особа в белой блузке и красном жакете, с тёмными гладкими волосами, свободно падавшими на плечи, сидела за кассой со своим обычным видом - скромным и в то же время лукавым. Она, разумеется, не исполняла обязанности кассира: просто место за кассой было единственным в бутике, где можно было расположиться с бумагами. Александра знала точно, что Уваркина ведёт не одну её бухгалтерию и подозревала, что в душе она смеётся над своей хозяйкой - дилетанткой, вздумавшей на старости лет заняться торговым бизнесом.
– Так вы надолго уезжаете, Александра Викторовна?
– полюбопытствовала Уваркина.
– Кто знает, сколько это продлится?
– пожала плечами Александра.
– Врач сказал, что брат проживёт ещё два месяца, но это может быть и четыре месяца, и полгода. Я не могу бросить его в беспомощном состоянии...
– Дай бог вам терпения! Ухаживать за умирающим от рака - это тяжкое испытание!
Своего несуществуещего брата и его смертельную болезнь Александра придумала экспромтом, накануне вечером, перед тем, как позвонила Уваркиной и назначила ей встречу. Она знала по опыту, что люди, услышав страшный диагноз, обычно ёжатся и отстраняются, а если и задают один-два вопроса, то лишь ради видимости участия. В случае с Уваркиной эта уловка себя оправдала.
Когда они уже заканчивали возню с бумагами, за спиной Александры раздался незнакомый мужской голос:
– Алексндра Викторовна, нам с вами нужно проехать...
Она вздрогнула и живо обернулась на звук незнакомого голоса. Перед ней стоял мужчина не старше тридцати лет в джинсах и куртке из плащёвки тёмно-серого цвета, надетой поверх футболки. Его старательно выбритое лицо с выступающими скулами показалось ей до странности заурядным и незначительным, почти мальчишеским.
– Проехать куда?
– В управление внутренних дел по городу Ордатову. Я следователь Переверзев, - с этими словами он показал "корочку" малинового цвета с гербом.
– Наверно, это какое-то недоразумение...
– пробормотала Александра, послушно поднимаясь со стула и вполне понимая, что происходит именно то, чего она больше всего боялась: её задерживают.
Переверзев и Александра вышли из торгового комплекса и направились к тому самому автомобилю Nissan цвета "сапфир", который утром она заметила в своём дворе.