Прошедшее повелительное
Шрифт:
Двое хорошо одетых мужчин остановились рядом с ними и предложили фляги с водой, почтительно осведомившись о здоровье божьего человека. Элиэль отвечала им на том же гортанном диалекте, судя по всему объяснив, что они устали. Те понимающе кивали. В знак благодарности за питье Эдвард отпустил их с благословением.
Какой бы ни была его магия, она действовала и на Элиэль. Девочка смотрела на своего спутника со странной смесью страха, радости и восхищения.
Дождавшись просвета в веренице людей на дороге, он рискнул задать ей вопрос:
– Что много людей ходить?
Она ответила долгим рассуждением о боге Тионе и городе Суссе, но он не понял почти ничего и не имел больше возможности спросить. Похоже, она знала причину этой миграции и считала ее вполне естественной, так что Эдвард мог расстаться с теориями насчет чумы или набега воинственных горцев. Лучше уж подождать и увидеть все своими глазами. Он надеялся, что девочка скоро придет в себя и они продолжат путь.
Еще полчаса ходьбы – и они достигли Ротби, очень похожую на Филоби, только немного больше. Жители деревни выказывали молодому паломнику такое же уважение и так же радовались, получая его благословение. Да, он производил нужное впечатление.
Мост у Ротби поддерживался огромной металлической аркой. Она казалась близнецом той, что в Руатвиле. Вторая арка высилась на противоположном берегу каньона, в нескольких сотнях футов от первой. Позеленевшие от времени цепи поддерживали деревянную проезжую часть, достаточно широкую, чтобы пропустить телегу. По мосту тянулся непрерывный людской поток, но мало кто направлялся на север – черт, хотелось бы все-таки Эдварду понять этот дисбаланс! – так что в очереди к массивным деревянным воротам на мост перед ними почти никого не было. Впрочем, Эдвард успел разглядеть процедуру пропуска на мост. Главную роль в ней играли люди в металлических шлемах и кожаных доспехах, собиравшие плату.
Элиэль взяла его за руку и предостерегающе сжала.
Тьфу! Само собой разумеется, у святого паломника, принявшего обет молчания, не может быть денег.
Впрочем, он мог бы найти какого-нибудь богача, способного оплатить его проход по мосту.
Он успокаивающе положил руку на плечо Элиэль. Они подошли к воротам. Плату принимали два стражника. Один тщательно пересчитывал монеты и кидал их в кожаный мешок, а второй присматривал за первым. Иногда обоим приходилось попробовать монету на зуб, прежде чем принять окончательное решение. Трое других стражников сидели на скамейке в тени, лениво переговариваясь. Все пятеро были вооружены мечами.
Крестьянин с женой отсчитали монеты и прошли на мост. Эдвард с Элиэль были следующими. Стражник протянул заскорузлую руку.
Эдвард смерил его взглядом, обязывающим к уважению.
Солдат в недвусмысленных выражениях потребовал денег. Эдвард молчал.
Солдат нахмурился и, поколебавшись, посмотрел на своего напарника. Тот в свою очередь оглянулся и сказал что-то троим сидящим на скамейке. Солдат, сидевший слева, и тот, что посередине, не сговариваясь посмотрели на сидевшего справа. Военная дисциплина явно не менялась от одного мира к другому.
Сидевший справа был мужчиной бычьего сложения. Взгляд, который он бросил на юного пророка, не оставлял сомнения – ничто на свете не доставит ему большего удовольствия, чем возможность заполучить того под свое командование хотя бы на несколько часов. Эдвард ждал. Долго, нестерпимо долго. Он нутром ощущал вызов и противостояние, как это было в той роще утром.
Потом командир встал – двое солдат за его спиной немедленно вскочили, – спустился на четыре ступеньки, как бы для того, чтобы поближе посмотреть на голубые глаза Эдварда. Он топнул ногой, пролаял какой-то приказ, и весь его отряд вытянулся в струнку. Командир отдал честь. Эдвард благословил его и повел Элиэль через ворота на мост.
«Когда я вырасту, – думал он, – стану папой римским».
Каньон в этом месте заметно сужался. Стены его казались отполированными потоком. Собственно, вода подмывала северный берег, а это означало, что в один прекрасный день мост в Ротби может обрушиться. Глубина каньона превышала его ширину, и сама река терялась в глубокой тени. Ее шум – угрожающий рокот бурного потока – ощущался скорее подошвами ног, чем слухом. Цепи негромко поскрипывали. Многие доски требовали замены, а посередине настила то и дело зияли угрожающие проломы. Эдвард решил, что, оказавшись на том берегу, постарается по возможности на нем и остаться.
Люди уступали ему дорогу и кланялись. Возница на телеге остановил вола – непростая задача, ибо настил в этом месте шел под уклон. Стража у северных ворот отсалютовала проходившему мимо них паломнику.
Справа от дороги стояло несколько домов, слева росла роща – судя по всему, еще одно место для отдыха. Многие уже устраивались на ночлег, растягивая палатки и разводя костры. После полуденного пиршества Эдварду казалось, что он не проголодается еще несколько дней. Да и ноги его, похоже, обрели второе дыхание – он с удовольствием шел бы и дальше, но девочка опять захромала сильнее и была бы рада отдохнуть. Она без возражений свернула за ним к роще.
На этот раз Эдвард не почувствовал признаков виртуальности. Пусть и не узел, но роща все равно манила странников в свою прохладную тень. Меж деревьев росли кусты, усыпанные цветами всех оттенков красного: от оранжевого до почти фиолетового. Собственно, такой куст мог представлять собой один большой цветок величиной с кресло. Рядом с ними паслось с полдюжины моа, и Эдвард решил подойти посмотреть на этих любопытных…
– Элиэль! – крикнул какой-то мужчина и побежал к ним.
Элиэль взвизгнула. Она схватила Эдварда за руку и потащила назад.
– Жнец! – взвизгнула она. – Жнец!
Эдвард не тронулся с места. Он пытался разглядеть так напугавшего ее человека. Увидев испуг девочки, незнакомец остановился. Он стоял футах в двадцати от них. В его внешности не было ничего угрожающего: высокий, выше большинства местных, возраст – около тридцати. И никакого оружия. Наоборот, даже в том, как он стоял, ощущалась некоторая беззащитная неуклюжесть. На нем были желтая накидка и свободные штаны до колен.
– Жнец! – продолжала всхлипывать Элиэль и все тянула его прочь.