Прошу актеров повторить убийство

Сломчинский Мацей

— Вы по-прежнему отговаривали ее от этого шага?

— Конечно, отговаривала! Даже на перроне и в такси! Я верила, что еще можно что-то исправить. Я знала Романа и думала, что он был бы готов ее простить. К сожалению…

— Да. Благодарю вас. Если у меня будут еще какие-нибудь вопросы к вам, я смогу отыскать вас дома, правда?

— Да. Сейчас я заберу отсюда Марысю, и очень сомневаюсь, что мы сегодня куда-нибудь пойдем…

Капитан поднялся.

— До свидания.

Она чуть заметно поколебалась, а потом протянула ему руку.

Глава шестая

В прихожей Зентек остановился. Дежурный милиционер поднялся, как автомат, при его приближении.

— Эти две женщины могут свободно покинуть дом и взять с собой любые вещи, которые сочтут необходимыми, — сказал капитан. — После их ухода опечатайте дом и заберите ключи в комендатуру. Попросите их оставить и второй комплект ключей.

— Так точно, гражданин капитан.

— А впрочем, нет. Оставим им ключи и не будем опечатывать дом. Я только позвоню в Институт химии, чтобы приехали и забрали отсюда цианистый калий и другие химические препараты, которыми можно воспользоваться, как ядами, — усмехнулся он. — Скажите этим женщинам, что они могут приходить сюда, когда захотят. Мы не будем чинить препятствий.

— Так точно, гражданин капитан.

Зентек подошел к телефонному аппарату. Он соединился с Институтом химии и поговорил с директором. Потом набрал номер комендатуры.

— Вы должны быстро найти в городе таксиста с номером… — он замолчал, потому что дверь комнаты, где он разговаривал с Анной Страховской, открылась. Молодая женщина вышла оттуда, проходя, взглянула на капитана, стоящего с трубкой в руках, и вошла в комнату, где ждала ее младшая сестра.

— Алло! Алло! — нервно сказал человек на другом конце провода. — Это вы, капитан Зентек? Почему вы молчите?

Дверь в комнату Марии Рудзинской закрылась.

— Не всегда человек может говорить, когда хочет, — заметил Зентек. — Речь идет о водителе такси номер двадцать два — двадцать четыре. Пусть его найдут. Я хотел бы поговорить с ним через час в комендатуре.

— Это подозреваемый? — спросил голос. — Задержать его?

— Да нет, что вы! Из того, что мне известно, следует, что это самый невинный из всех водителей. Я хотел бы с ним поговорить о пассажирках, которых он вез сегодня утром с вокзала. Но ничего ему не говорите об этом, ладно?

— Все понял. Что еще, капитан?

— И передайте полковнику, что я зайду к нему с докладом в конце дня.

— Понятно: такси двадцать два — двадцать четыре, водителя через час привезти в комендатуру и сказать шефу, что будете у него перед концом рабочего дня.

— Правильно. Благодарю.

Зентек осторожно положил трубку на рычаг и постоял, задумавшись. Потом поднял ее снова и снова положил. С доктором следовало поговорить не по телефону. Он не любил этого. Впрочем, он, наверное, еще находится на вскрытии.

— Машина ждет у дома? — спросил он милиционера.

— Так точно, гражданин капитан.

— Хорошо. Доложите мне позднее, были ли люди из Института химии и забрали ли яды и уехали ли эти женщины.

— Так точно, гражданин капитан.

Зентек снял с вешалки свой непромокаемый плащ, надел шляпу и вышел.

На пороге он остановился и внимательно осмотрел замок. Французский. Мария Рудзинская говорила правду. Разумеется, говорила правду.

Но капитан Зентек был человеком педантичным и любил проверять любую полученную информацию.

Через двадцать минут он открыл дверь, снабженную табличкой: «ОПЕРАЦИОННАЯ».

Он заглянул туда, потом тихо вошел и остановился у порога. Доктор снял маску и выпрямился.

— Посторонним вход воспрещен, — весело сказал он. Потом повернулся к ассистентам в масках. — Все готово. Доведите дело до конца!

Потом он подошел к Зентеку.

— Ну что? — спросил капитан, оглядываясь, но стараясь при этом не смотреть на стол, на котором…

— Вам нужно срочно знать, что содержится в остатках пищи?

— Срочно.

— Тогда пойдемте. — Доктор указал ему головой на боковую дверь и направился вперед. В дверях он обернулся: — Впишите данные, продиктованные мной, в протокол и сразу дайте мне подписать. И прошу приложить туда результат анализа содержания желудка. Он уже должен быть готов.

— Все будет сделано, пан доктор.

Доктор и Зентек вошли в небольшую белую комнату, где не было никакой мебели, кроме стенного шкафа и ряда умывальников.

— Мы провели исследование. — Доктор снял халат, маску и начал мыть руки. — Все указывает на цианистый калий. Разумеется, смерть наступила мгновенно. Он ничего перед этим не ел, то есть не ел ничего в последние десять-двенадцать часов. Наверное, только ужинал. Обнаружен хлеб с маслом, яйцо и какой-то сыр, но это было уже очень трудно определить. Ужинал он, скорее всего, между девятью и десятью часами вечера.

— Алкоголь?

— Ни капли.

— Когда он примерно умер?

— Не раньше семи тридцати утра и не позже восьми! Хороший результат, не правда ли? Какая точность! — засмеялся он и начал вытирать руки.

— Значит ли это, доктор, что вы можете дать показания перед судом, не говоря «правдоподобно» или «со всей точностью»?

— О Боже! — вздохнул врач и повесил полотенце в шкаф, стоящий здесь же. — Если я говорю, что «не раньше» или «не позже», значит, могу дать такие показания даже перед всем народом!

Раздался стук в дверь. Вошел ассистент, несущий два листка бумаги.

— Протокол, пан доктор. А это анализ содержимого пробирки и содержимого желудка.

— Хорошо. Спасибо.

Доктор потер руки, взял поданную ассистентом ручку и размашисто подписал протокол.

— Можно это забрать?

— Пока не надо.

Когда ассистент вышел, доктор подал Зентеку оба листа. Капитан наклонился над ними, но через секунду поднял голову.

— Мне не приходилось никогда прислуживать во время мессы, — сказал он, — а здесь, как мне кажется, сплошная латынь.