Просроченное завтра
Шрифт:
Алена промолчала. Почему он не едет? Долго они так простоят? Или он решил сделать так, чтобы она опоздала на самолет? Может, это и есть его план?
— Стас, время. Поехали! — почти выплюнула она в лобовое стекло.
Повернуться к нему не было сил. Она бросится к нему на шею и скажет, что не надо никуда ехать, только если к нему домой…
— Мы никуда не опоздаем. Я терпеть не могу опаздывать. Хотя сейчас, впервые в жизни, мне хочется опоздать.
Но они приехали даже раньше. Он донес ее пустой чемодан
— Вы вдвоем летите? — спросила девушка за стойкой.
Они переглянулись, и ответил Стас:
— Нет, она одна.
Еще было время: много для прощания и мало, чтобы понять, как встретиться вновь, и потому они молчали и просто стояли обнявшись. Алена радовалась, что он ее не целует. Напряжение достигло апогея и они бы явно сейчас прокусили друг другу губы.
— Позвонишь, как долетишь?
Она кивнула, так и не оторвав лица от его груди.
— Обсудим ошейники для собак.
О, да. Он надел на нее строгий, и она едва дышала в нем.
— Лена, я серьезно про зоотовары. Чтобы тебе уже было, к чему вернуться.
— У меня не зоотовары, — пробубнила она, оставляя мокрый след на его футболке. — У меня украшения ручной работы. Очень дорогие для простого обывателя. Плюс пересылка в Россию. Растаможка. Это не выгодно. Ты не найдешь здесь покупателя.
— Да здесь же мозги у людей набекрень. Чем дороже, тем типа лучше. А если из Штатов, то вообще высший класс. Пришлешь первую партию? Мои ее куда-нибудь да пристроят.
Алена нашла в себе силы отстраниться.
— Зачем тебе это, Стас?
Он улыбнулся, явно вознамериваясь поцеловать, но потом, глубоко вздохнув и шумно выдохнув, ответил:
— Мне, кроме тебя, ничего не нужно. Это будет такая вот виртуальная, как вы говорите сейчас, да? Связь с тобой. Хочешь, я получу визу и приеду?
— Как ты ее получишь?
— Как турист.
Конечно… Спросила, как дура, очевидную вещь. Он не нищий, ему не откажут.
— Не надо. Я прилечу, но не раньше июня. Пусть малышу хотя бы полгода исполнится.
— Лена, это почти год, — выдохнул Стас ей в лицо.
Ни намека на табак. Сколько же часов он уже не курил?
— Стас, это не будет раньше. Ну никак не получится.
— Когда ты ему скажешь? — еще жестче спросил он и еще сильнее стиснул ей плечи.
— Я на его страховке. Там медицина очень дорогая.
— Лена, мы о чем сейчас говорим? — от Стаса повеяло холодом, и Алена вздрогнула, и его руки исчезли с ее плеч. — О деньгах? Или о человеческих отношениях? Ты что такое делаешь? Ты собралась вернуться к нему, как ни в чем не бывало? Я у тебя так, как друг из прошлого был?
Алена зажмурилась и зашевелила безмолвно губами.
— Стас, мне нужно два года, чтобы закончить учебу. Я как раз получу гражданство. И никаких проблем не будет, понимаешь?
— Я ничего не понимаю. Ты чего такое говоришь? — он поднял руки, но так и не опустил их Алене на плечи. — Это знаешь как называется? Это официально называется законная проституция. А в народе блядство.
У Алены зарябило в глазах, но схватиться было не за что, только если за него, но он сейчас напоминал трансформаторную будку: тронешь, точно убьет.
— Ты не понял… — прошептала она.
— Так объясни, чтоб понял! — перебил он громко.
Но в шумном зале аэропорта «Пулково» крик его затерялся в общем шуме, но зато трехкратным эхом отскочил от барабанных перепонок Алены.
— Я с ним поговорю, и я уверена, что он не станет ставить мне палки в колеса. Он не такой. Он очень хороший. Мы ведь можем просто жить в одном доме. Он у нас большой. Стас, я хочу доучиться. В России меня такому не научат.
— А что со мной? Что будет со мной эти два года?
— А что было с тобой все эти четыре?
Теперь он молчал.
— Стас, ты сказал, что это не будет легко. Но если мы хотим быть вместе, давай сделаем это как можно безболезненнее для всех.
— Лена, это будет больно всем. Ты посмотри на свою бабушку. На маму… За что они так страдают? Если б они только знали, что ты там не по любви, а из какой-то корысти… Лена, годы идут, их не вернуть. Надо быть с теми, кого ты любишь.
— Стас, но мы уже столько выстрадали, неужели еще чуть-чуть нас добьет? Неужели?
Вместо ответа он сгреб ее в объятия и уткнулся губами ей в макушку.
— Ленка, Ленка…
И принялся раскачивать ее из стороны в сторону, точно укачивал малыша, а у нее и без того кружилась голова. Пришлось зажмуриться. Но слезам это не помешало. Футболка его намокла.
— Ну что ж ты за рева у меня такая! — Стас задрал футболку и вытер Алене лицо, наплевав на людей вокруг. — Ты должна быть сильной. В бизнесе и в жизни выживают сильнейшие.
— Давай будем сильнейшими.
— Давай. Давай будем. Какой у нас выбор…
Он отстранил от себя Алену, и та сразу ухватила его за шею, испугавшись, что они так и расстанутся без поцелуя. Он сжал ее холодные щеки горячими ладонями и согрел до кончиков пальцев. Они отрывались друг от друга, потому что что-то хотели сказать, но потом, наплевав на так и не произнесенные слова, снова соединялись в жарком горьком поцелуе.
— Я люблю тебя, Лена, — были последние слова, которые Стас выкрикнул ей уже в спину, когда она со всех ног бросилась через пограничную черту, боясь, что один поцелуй и она никуда уже не полетит.