Простительные грехи
Шрифт:
— Для тебя нет абсолютно никакой пользы. Я не понимаю, зачем ты это сделал. Что ты выигрываешь, женившись на мне? — Я прошептала. — Я — это просто я, Лино. Просто пообещай мне, что если ты будешь встречаться или спать с кем-то вне этого брака, мы всегда будем честны друг с другом? Я понимаю, что это не нормальные отношения, и нам, возможно, придется адаптироваться, чтобы…
— Нет, — прошипел Лино, поджав губы. — Для нас обоих больше никого другого нет. Ты моя жена. Я не опозорю тебя, завязав романы, и ожидаю того же взамен.
Я вздохнула.
—
Но впервые я знала, что кто-то понимает, потому что знал. Даже не произнеся этих слов, он точно понял, что я имела в виду; из-за этого между нами никогда не возникнет недопонимания. Такая открытость делала меня уязвимой, кровоточащей от ран, которые я хотела назвать зажившими за те месяцы, что я провела в изоляции от мужчин, но это также заставило меня чувствовать себя принятой.
Понятой.
— Мне не нужно разнообразие, — мягко сказал Лино. — Я никогда в нем не нуждался, Голубка.
— Я даже не знаю, могу ли я заниматься сексом. Я не пробовала, и это может означать, что ты не только не получишь разнообразия, но и вообще ничего не получишь.
— Я думаю, ты можешь удивиться тому, насколько терпеливым я могу быть, когда дело касается тебя, — он игриво ухмыльнулся мне. Я сузила глаза, но он проигнорировал это и вернулся к работе на своем ноутбуке.
Еще одно загадочное заявление, которое он, похоже, даже отдаленно не хотел пояснять.
Я кивнула, двигаясь, чтобы встать и размять мышцы. После того, как со мной так долго нянчились без необходимости, у меня не было сил просто сидеть и читать, особенно когда я с каждым днем все больше и больше разочаровывалась из-за уклончивости Лино. Я так устала быть укрытой и защищенной от всего, с чем, по его мнению, я не могла справиться, но не было никакого способа заставить упрямца сказать мне хоть-что-нибудь.
Я хотела двигаться, хотела что-то делать, но я также знала, что подталкивать Лино в этом направлении не в моих интересах. Растяжка казалась безопасным вариантом. Я старалась не думать о том, как его глаза метнулись от компьютера и остановились на моем голом животе, когда я потянулась через голову.
— Что ты делаешь? — проворчал он.
Я улыбнулась ему, наклоняясь, чтобы коснуться пальцев ног.
— Просто растягиваюсь. Мои мышцы чувствуются так, будто я провела в постели вечность. Ой, подожди! — Я наделась, что с тем, как он мучил меня информацией, может быть, только может быть, есть другой способ отплатить ему за это.
— Самара, — предупредил он, но его губы изогнулись от удовольствия.
— О, тише, Чудовище. Нет никаких причин, чтобы тебе кричать: Я мужчина, ты женщина, защищающий твою задницу. Я просто разминаюсь.
Он усмехнулся, глубоко и гортанно.
— Я могу стать пещерным человеком из-за твоей задницы.
Я задохнулась, когда выпрямилась, глядя на него с открытым ртом в шоке.
— Что моя задница тебе сделала?
— Начнём с тобой, что она выглядит слишком охуенно буквально во всем,
Я ухмыльнулась ему, оглянувшись через плечо, чтобы посмотреть на свою прикрытую леггинсами задницу. Я кивнула в знак согласия.
— Она действительно хорошо смотрится в леггинсах. Если ты будешь держать меня в постели, она станет еще больше, особенно с учетом того, как ты готовишь. Ты никогда не слышал о салате?
— Меня это устраивает, — пожал он плечами.
— Что ты вообще делаешь, глядя на мою задницу? Явин сойдет с ума, если узнает, что ты пялился на мою задницу.
Лино рассмеялся.
— Самара, ты моя жена. Я думаю, можно с уверенностью сказать, что твой брат будет в полном дерьме, независимо от этого.
— О, Боже мой. Что мы ему скажем? — спросила я, драматично хлопнув себя рукой по лицу. Хотя мне не пришлось иметь дело с истерикой Явина во время самой свадьбы, в этом был и положительный момент.
Это было сделано, и мне не придется беспокоиться об этом.
— Я сам разберусь. А теперь давай, — сказал он, беря меня за руку. — Нам нужно готовить.
— Нам? — Я засмеялась. — Ты же понимаешь, что я поджигаю воду, верно? Держи меня как можно дальше от кухни.
— О, поверь мне. Я усвоил урок, когда ты попыталась приготовить мне замороженные равиоли с консервированным соусом и все равно все испортила, — поддразнил он, но, несмотря ни на что, увел меня за кухонный остров. Я встала, прислонившись задом к островку, пока он собирал ингредиенты со всех уголков кухни. — В честь этого я подумал, что на этот раз мы вместе приготовим равиоли.
— Я, эм, ладно, — я сглотнула. Я не хотела сжигать его дом дотла. Правда, не хотела. Это был такой прекрасный дом.
— У меня для тебя кое-что есть. — Его улыбка была заразительной. — А теперь закрой глаза.
Нервно закусив губу, я сделала, как он приказал. Что-то скользнуло мне через голову, опустилось на майку и леггинсы. Сильные, ловкие руки Лино обвились вокруг моей талии, и завязли на пояснице, а тонкие прикосновения его пальцев щекотали меня самым лучшим образом, вытаскивая мое тело из ямы дремоты, в которую оно, казалось, уходило всякий раз, когда он не прикасался ко мне.
— Хорошо. Открывай.
На моем лице появилась улыбка, от которой у меня заболели щеки еще до того, как я открыла глаза. Я посмотрела на свою грудь и увидела надпись «Я сгорю за тебя», растянутая по всей груди. Я рассмеялась, прижавшись лицом к его груди, так как он, казалось, намеревался прижаться слишком близко к моему телу.
— Это идеально, — прошептала я. Мне всегда нравилось, что Лино, хоть он и был идеален, никогда не осуждал меня за то, в чем я не была сильна. Он был настоящим гением, ориентируясь в мире бизнеса так, как будто он был рожден для этого, и даже когда мы были молоды, он невероятно хорошо разбирался в числах. Он умел готовить как шеф-повар и любил это делать. Он был великолепен и достаточно тренировался, чтобы поддерживать своё тело в безупречном состоянии, — стройное и мускулистое, о котором мечтают бегуны.