Простительные грехи
Шрифт:
Потому что женщина с матерью домработницей, к тому же еврейка, была для него слишком.
По его мнению, я должен был женился на хорошей итальянке. Неважно, что я никогда не собирался жениться. Маттео и я дали друг другу это обещание, выпив виски в ночь перед тем, как он бросил Айвори в старшей школе. Мы не стали бы заключать несчастливые браки, в протест вмешательству наших отцов, когда мы были слишком молоды, чтобы сопротивляться.
Я очень ждал, когда смогу сказать отцу, что Самара — моя жена. Учитывая быстрое продвижение Маттео в организации еще до смерти его отца, которое с тех пор только
Маттео и я поклялись, что с того дня никогда не будем бессильны, никогда не позволим кому-либо контролировать нас. Мы выбили власть прямо из-под ног стариков, чтобы мы могли делать все, что нам заблагорассудится, но на это ушли годы.
И к тому времени, когда мы получили достаточно власти, Самара вышла замуж за Коннора. У Айвори была целая жизнь после многих лет без Маттео, и упрямец решил, что его жизнь слишком опасна, чтобы вовлекать ее. Так что защита продолжалась, но, по крайней мере, в тот раз это было его решение.
Так же, как я решил не убивать Коннора таинственным образом во сне и не проникать в жизнь и постель Самары. Эта мысль приходила мне в голову несколько раз за последние пару лет, и теперь я сильно сожалел, что не принял меры. Все изменилось в тот день, когда она сказала мне, что подала на развод, и хотя я дал ей время, чтобы оформить развод, я начал строить планы и готовиться к нашему будущему. Планы, которые я отбросил, как только узнал, что Коннор причинил ей боль, но конец был тем же.
Она была моей на самом деле. Теперь никто не мог отнять ее у меня.
— Привет, красотка, — сказал я, входя на кухню. Я должен был удивиться, увидев, что Айвори готовит, а Донателло баюкает Луну, но не удивился. Судя по тому, что я увидел, я задался вопросом, стоит ли Маттео беспокоиться о пожилом мужчине, убегающем с ребенком, которого он считал внучкой.
— Привет, Лино. — Лицо Айвори расплылось в улыбке. — Ты еще жив, я вижу.
Я смущенно провел рукой по голове. Учитывая все, через что Маттео заставил Айвори пройти в их кратком хаотичном ухаживании, мне было интересно, как она отреагирует на правду о моем браке с Самарой.
Что мне пришлось угрожать ей.
— Да, — сказал я наконец. Она покачала головой, дразня, но давая понять, как сильно мне должно быть стыдно за себя.
Как я мог стыдиться за себя, когда Самара носит мое кольцо и носит мою фамилию?
Моя жена.
Мне казалось, что я никогда не смогу смириться с этим.
— Маттео говорит по телефону, — сказал Донателло. — Не хочу его отвлекать, но он ненадолго.
— Пойдем, поможешь мне собрать эти кубано на обед, и, может быть, я даже позволю тебе съесть один, — с ухмылкой сказала Айвори. Я кивнул, сняв пиджак и закатав рукава, прежде чем вымыть руки.
Как только я помог ей разобрать жаркое из свинины, она принялась раскладывать его по рулетам.
— Как она с этим справляется?
— Лучше, чем я ожидал, если честно, — вздохнул я. — Я бы хотел, чтобы мне не приходилось угрожать ей, но ты же понимаешь, почему я это сделал, верно?
Айвори сделала паузу, прикусив уголок рта, пока думала об этом.
—
— Он изнасиловал ее, Айвори, — признался я. — Вот почему она в конце концов подала на развод. — Я знал, что не мое дело говорить ей об этом, но мне казалось, что я не могу получить точного мнения, не предоставив этой информации. — Я не хочу, чтобы ты делала из этого что-то, или даже давала понять, что знаешь. Самара не хотела бы, чтобы об этом знали, но…
— Я поняла, — вздохнула Айвори, доедая свинину и посыпая сверху сыром. — Я ничего не скажу, но я не думаю, что это что-то изменит. Самара упряма, и я полагаю, она не говорила тебе, пока у нее не осталось выбора?
— Ты правильно полагаешь, — буркнул я.
— Она думает, что ее проблемы — это ее собственные проблемы. Она всегда думала, что должна нести ответственность за себя и за последствия решений, которые принимает. Помнишь, когда мы все пошли на то озеро, она забралась на скалы потому что видела, как мы с Маттео это делали?
— Но потом она испугалась и не захотела прыгать, — закончил я.
— Ты предложил помочь ей спуститься, но она не позволила тебе. Твое предложение помочь заставило ее прыгнуть, хотя она была в ужасе. Она была в таком отчаянии, что не позволила тебе помочь ей, — засмеялась Айвори. — Я думаю, что очень похоже на это. Она скорее будет барахтаться одна и бояться, чем возьмёт протянутую руку. В конечном счете, то, что ты навязываешь ей свою помощь, вероятно, хорошо, потому что по-другому она ее не примет, но я думаю, пока вам предстоит тяжёлая дорога.
Я открыл банку с домашними соленьями, следуя за Айвори, которая посыпала сыр.
— Когда с Самарой хоть что-то бывает легко?
— То, за что стоит бороться, никогда не дается легко, дорогой, — пробормотала Айвори. — Я думаю, тебе нужно просто быть с ней честным, постепенно. Успокоить в некоторых аспектах брака и дайть ее упрямой заднице немного времени, чтобы акклиматизироваться. Она уже живет с тобой? Так, может, начать с этого. Наймите риэлтора для ее дома и подтолкни ее подписать бумаги на продажу. Вещи, которые заставят ее чувствовать, что она имеет право голоса, даже если на самом деле его нет, поскольку ты — это ты, и мы оба знаем, что ты можешь продать ее дом из-под ее носа, если заплатишь нужным людям.
— Это имеет смысл, — признал я. — Завтра утром я позвоню своему риэлтору. Пусть она займётся этим, а пока пришлите несколько парней, чтобы упаковать остальные вещи.
— Я знаю, ты не привык обходиться без секса, но если Коннор причинил ей боль…
— Ей нужно время. Я знаю. Я уже ждал почти гребаный год, еще немного времени меня не убьет. — Айвори повернулась и посмотрела на меня со слезами на глазах.
— Почти год?
— С тех пор, как она сказала мне, что разводится. Я знал, что она будет моей. Я не собирался трахаться в ожидании, не тогда, когда я знал, что наше будущее приближается.