Просто Давид
Шрифт:
Давид облегченно рассмеялся.
— А, вы имеете в виду стряпню и уборку дома, — ответил он. — О да, я делал это вместе с папой, только… боюсь, у меня не очень-то получалось. Бекон не выходил вкусным и хрустящим, как у папы, а огонь всегда портил мне картошку.
— Хм! Бекон и картошка, в самом деле! — усмехнулся Симеон Холли. — Так вот, мальчик, здесь мы считаем это женской работой. Мужчины у нас занимаются другим. Видишь кучу хвороста у двери в сарай?
— Да, сэр.
— Отлично. На кухне ты найдешь ящик для дров.
— О да, сэр, с радостью, — кивнул Давид, торопливо, но осторожно укладывая скрипку в футляр. В следующий миг мальчик решительно атаковал груду хвороста, и Симеон Холли, бросив на него крайне недоверчивый взгляд, развернулся и ушел.
Но в итоге ящик для дров так и не заполнился. По крайней мере, сразу этого не случилось, потому что, собирая вторую охапку, Давид поднял палку, которая до этого долго лежала на земле. Под ней обнаружились разнообразные многоногие существа, вызвавшие у него настоящий восторг и окончательно отвлекшие от мысли о пустом ящике.
Потребовалось совсем немного сил и чуть больше терпения, а потом еще немного времени, чтобы перевернуть палки потолще и найти многоногих членистых существ еще большего размера. Одно из них было настолько чудесным, что Дэвид с радостным возгласом призвал миссис Холли подойти к сараю и посмотреть.
Зов был таким настойчивым, что миссис Холли поторопилась прийти — но удалилась еще быстрее, оставив Давида сидеть на хворосте и удивляться, почему она взвизгнула, содрогнулась, и сказала «фу-у-у» при виде такого прекрасного и интересного создания, обитавшего у ее сарая.
Потом его внимание привлекла бабочка, большая черная бабочка с золотой каймой на крылышках. Она танцевала в воздухе над задним двором, а потом упорхнула в огород, и Давид осторожно последовал за ней, стараясь не спугнуть резким движением. Бабочка перелетела из огорода в сад, а потом вернулась в огород — и Давид следовал за ней, но прямо у дома мальчик наткнулся на клумбу анютиных глазок, которую разбила миссис Холли. Даже бабочка была забыта в этот момент. Он опустился на колени у клумбы.
— О, вы прямо как маленький народец, — тихо воскликнул он. — У вас есть лица, у кого-то счастливые, у кого-то — печальные. А ты — ты, желтый с пятнышками, смеешься надо мной. О, я сыграю вас — всех вас. Выйдет отличная песенка, ведь вы так отличаетесь друг от друга! — Давид легко вскочил и помчался к боковому крыльцу за своей скрипкой.
Пять минут спустя Симеон Холли, возвращавшийся в кухню, услышал звуки скрипки через открытое окно. В тот же миг его взгляд упал на ящик для дров. Он был пуст — всего несколько палочек валялись на дне. Гневно нахмурившись, мужчина вышел во двор, обогнул дом и оказался в саду. Он тут же наткнулся на Давида, сидевшего по-турецки на дорожке у клумбы. Его лицо сияло, а под подбородком он держал скрипку.
— Вот как ты наполняешь ящик дровами? — резко спросил мужчина.
Давид покачал головой.
— О нет, сэр, ящик ни при чем, — он засмеялся, и музыка стала тише, но не прекратилась. — Вы думали, это про него? Нет, я играю цветы — у них личики как у людей, знаете. Видите, вон тот большой желтый, который смеется, — закончил мальчик, и веселая мелодия понеслась из-под его пальцев.
Симеон Холли повелительно поднял руку, и Давид остановил игру посередине фразы. Его глаза широко распахнулись в искреннем недоумении.
— Вы хотите сказать, я играю… неправильно? — спросил он.
— Я не об игре говорю, — резко и сурово ответил Симеон Холли. — Я говорю о ящике, который велел наполнить.
Лицо Давида прояснилось.
— О да, сэр. Я сейчас пойду и наполню, — кивнул он и радостно вскочил.
— Но я уже говорил тебе, что это надо сделать.
Глаза Давида снова приобрели озадаченное выражение.
— Я знаю, сэр, и я начал, — ответил он, явно стараясь сохранять терпение при объяснении такого очевидного факта, — но увидел так много прекрасных вещей, одну за другой, и когда встретил забавный цветочный народец, мне просто надо было его сыграть. Разве вы не понимаете?
— Не могу этого сказать. Ведь я уже велел тебе наполнить ящик, — снова повторил мужчина с холодной непреклонностью.
— Вы хотите сказать, мне надо было наполнить ящик в первую очередь?
— Определенно.
Глаза Давида снова расширилась.
— Но моя песня — тогда я упустил бы ее! — воскликнул Давид. — А папа говорил, что, когда ко мне приходит песня, ее надо сразу же сыграть. Песни похожи на утреннюю дымку или радугу, знаете — они приходят ненадолго. Надо их быстро поймать, пока не ушли. Теперь понимаете?
Но Симеон Холли уже отвернулся, жестом выразив презрение, и Давид, проводив его задумчивым взглядом, с сосредоточенным видом отправился к кухонной двери. Через две минуты он уже добросовестно работал.
Но, как выяснилась, для Давида проблема еще не разрешилось — об этом говорил его задумчивый и озабоченный вид. Однако вопрос, который он задал мистеру Холли прямо перед ужином, ничем не помог.
— Вы хотите сказать, — спросил он, — что, когда я сразу не наполнил ящик, я был диссонансом?
— Кем ты был? — спросил удивленный Симеон Холли.
— Диссонансом. Играл фальшиво, — объяснил Давид с терпеливой серьезностью. — Папа говорил… — но Симеон Холли снова раздраженно отвернулся, и вопросы, которые ставили Давида в тупик, остались без ответа.
Глава VI
Досадная необходимость и прочие досады
После ужина в тот первый день Давид молча наблюдал, как миссис Холли убрала со стола и перешла к мытью посуды.
— Вы хотите, чтобы я… помог? — спросил он, наконец, с некоторой задумчивостью в голосе.