Просто скажи люблю
Шрифт:
И в этот момент Ник увидел ее. Он сразу перестал смеяться, что-то сказал Гаю и Джин, а потом отделился от группы, с которой шел, и прямиком направился к Марджи.
Она почему-то встала и шагнула ему навстречу.
— Я не знала, что ты собирался участвовать в параде.
— А я и не планировал. Все получилось спонтанно…
— Джин?
— Джин.
Они стояли друг против друга, забыв на некоторое время, что их окружают люди. Потом Марджи опомнилась и оглянулась на Ансельму и Хауэлла. Ее голубоглазая помощница весело помахала Нику:
— Привет, Ник. Как дела?
— Привет! Все в порядке. Надеюсь, у вас тоже, судя по сияющим лицам. Вы неплохо устроились! Не возражаете, если я подсяду к вам?
— Без проблем. — Хауэлл поднялся, уступая ему свое место. — Присаживайся.
— Не беспокойся. — Ник похлопал его по плечу. — Мы с Марджи сможем, я думаю, уместиться на одном стуле. — Он опустился на пляжный стульчик, с которого только что встала Марджи, и пригласил ее к себе на колени.
Марджи не была уверена, что стульчик выдержит их обоих. Вот если бы она съела поменьше итальянской пасты вчера вечером, а еще лучше, если бы воздерживалась от нее последние тридцать лет… Но Ник настаивал. Марджи осторожно опустилась на его колени. И почти сразу почувствовала свидетельство его желания и мужской силы.
Марджи стало необыкновенно приятно от мысли, что она возбудила такого симпатичного мужчину. Что вообще может возбуждать мужчин. Приятно от своей сексуальности. Она лукаво спросила:
— Надеюсь, ты не испытываешь никаких неудобств?
Он наклонился к ее ушку и прошептал:
— Если ты не прекратишь так нежно ерзать на моих коленках, я не выдержу.
Она тихо засмеялась.
— И что будет?
Кончик его языка коснулся ее уха. Затем его пальцы тайно скользнули по ее бедру. Хауэлл и Ансельма, хоть и сидели рядом, но их внимание было занято шествием, а веселая толпа струилась мимо «Кружев», поглощенная своими праздничными ощущениями. И это чувство тайного единения, интимной близости среди толпы особенно возбуждало Ника. Хотя, разумеется, он был бы сейчас совсем не прочь оказаться где-нибудь в укромном местечке, без посторонних глаз. Потому что то, что ему больше всего хотелось сделать с Марджи, для посторонних глаз не предназначалось.
Хауэлл, очевидно устав сидеть на маленьком стульчике, поднялся и, кивнув в сторону университета, сказал:
— Пойду на университетский стадион, посмотрю, какие мероприятия там запланированы после парада.
По идее, на стадионе уже должны были установить тенты, под которыми участники и гости торжеств могли перекусить.
— Увидимся попозже, — бросила ему вслед Марджи, когда он направился к университетской территории.
В этот момент Ансельма вдруг подпрыгнула, указала пальцем на группу марширующих оксфордцев и воскликнула:
— Посмотрите-ка, не наши ли это пропавшие пеньюары?!
Марджи взглянула туда, куда показывала ее помощница, и в самом деле обнаружила до боли знакомый товар — алые кружевные пеньюары, выкраденные из витрины магазина. В них важно шествовали самые юные студенты, которые вот-вот должны были выпорхнуть из стен Оксфорда. Кокетливые халатики были надеты на них прямо поверх рубашек. Марджи присвистнула и повернулась к Нику.
Он явно был поражен увиденным.
Поражен до такой степени, что тут же бесцеремонно снял ее со своих коленей и, резко встав, сделал решительный шаг в направлении к колонне юнцов, браво маршировавших в алых дамских пеньюарах мимо «Кружев, кружащих голову».
— Погоди. — Марджи схватила его за руку. — Что ты собираешься предпринять?
— А как ты думаешь? — Его глаза сверкнули, в них появилось упрямое, даже какое-то злое выражение. — Я намерен поговорить с ними. Причем поговорить без сюсюканья. А ты пока оставайся здесь.
— Подожди. — Она потянула Ника за рукав. — Посмотри на них, на этих юнцов. Да, они напялили на себя эти кружевные накидки, которые, скорее всего, пропали именно из моего магазина. Хотя я и не могу утверждать это на сто процентов. Но ведь они, очевидно, просто пошалили. Чтоб запомнилось. Решили в таком забавном одеянии отпраздновать прощание со своей студенческой жизнью. Они выглядят такими невинными…
— Независимо от их возраста, они должны отвечать за свои поступки. — Он бросил холодный взгляд на ее руку, которой она пыталась его удержать, и рука Марджи сама собой разжалась, выпуская его рукав.
— Ясно, что с их стороны это была просто шалость, проказа, — спокойным тоном повторила Марджи. — Я согласна с тобой, что им надо сделать внушение, объяснить, что они поступили неправильно, выкрав эти вещички. Если, конечно, действительно так и произошло. Но этим внушением, я полагаю, надо и закрыть все дело. Я не намерена мстить им, устраивать из всего случившегося какой-то показной урок воспитания, а тем более унижать их перед родителями. Ведь, в конце концов, никто не пострадал, не получил физических увечий, а ущерб моему бизнесу в результате этого недоразумения сводится к минимуму. Это действительно так. Я рада, что все раскрылось, и не хочу больше возвращаться к этой истории.
— А как же насчет разбитой витрины? — спросил Ник.
— Забудь об этом. Все в моем магазине застраховано, и стекольщики уже приходили сегодня утром, чтобы сделать ремонт. Завтра витрина будет восстановлена.
— Марджи, но ведь ты сама первой подняла вопрос о совершенном преступлении. Ты обратилась в полицию, и теперь я обязан принять меры.
— Я же не знала, что это дети. Думала, вдруг какой-нибудь маньяк… Мало ли что ему еще придет в голову… Ник, если ты их арестуешь, то кто знает, какие от этого могут быть последствия? К примеру, вдруг им не разрешат сдавать выпускные экзамены, и у ребят из-за невинной шалости будет испорчена вся жизнь.
— Они должны были думать об этом до того, как пойти на преступление. — Ник казался неумолимым. — А грабеж — это самый настоящий криминал. И не пытайся разуверить меня в моих убеждениях и принципах.
— Не заводись. — Марджи снова положила руку на его рукав и успокаивающе улыбнулась. — Ты же сам видишь, Ник, что эти мальчишки в женских халатиках — просто неоперившиеся птенцы, а не какие-то злоумышленники.
— И ты полагаешь, что глупость служит оправданием их действий?