Пространство и время
Шрифт:
– А она… это… про что была? – поинтересовался доктор.
– Да не знаю я!
– Как это – не знаешь? – удивилась Нэя. – Ты что, домашний мальчик, так её и не прочитал?
– Так ведь она на старом языке была написана! Её теперь никто не прочитает, только если учёные какие-нибудь. Историки. Ну, или очень старые люди, которые ещё до войны жили. Как мой дедушка…
– А где она теперь? Разве ты её не сохранил? Она же, наверное, сейчас больших денег стоит, потому что антиквариат.
– Хотел… – Зая шмыгнул носом. – Только её сразу же мамаша утащила – понесла продавать.
Он снова уткнулся в тарелку, подбирая последние крошки.
– А почему… это… отобрали?
– Почему, почему… Пожароопасная вещь! Её только в спецфутляре можно носить.
– Да, бумажные книги хорошо горят, – подтвердил второй пилот. – Помню, давно ещё, когда я учился в интернате, у нас в подвале ремонт делали. Открыли какую-то запертую комнату, а там – бумажные книги. Видимо, их раньше туда свалили, когда библиотеку оцифровывали. Утилизатор у нас тогда был неисправен, поэтому директор интерната приказал их быстренько сжечь на бетонной площадке – побоялся штрафа за хранение горючих материалов. Только его всё равно потом наказали – лишили годовых бонусов.
– За что это?
– Как – за что? За нарушение экологии. Дыма было много, когда книги горели.
– Разве можно жечь книги? – буркнул капитан Джи Лин. – Раньше этим занимались… весьма нехорошие, скажем так, люди.
– Конечно, лучше в утилизатор, – уверенно заявил Тим Том. – Всё равно вся информация в Сети есть. А бумагу хранить опасно.
– Не программируйте больше эти обои, – попросил Алекс. – Лучше что-нибудь весёленькое, позитивное. А то тут чувствуешь себя, как в каком-то склепе. Мы же всё-таки современные, цивилизованные люди!
И до конца обеда больше никто не проронил ни слова.
В шахте вместо тусклых дежурных светильников было включено полноценное освещение, и первым по трапу стал неторопливо подниматься капитан. Милли легонько подтолкнула своего подопечного, и тот с видимым усилием полез следом, тяжело подтягиваясь и еле переставляя ноги. Ему, привыкшему к слабой лунной гравитации, даже ходить внизу по отсекам было весьма утомительно. Хорошо, что капитан Джи Лин тоже плохо переносил земную тяжесть, а то на корабле был бы включен ещё один генератор.
– Может, останешься, Седьмой? – спросил Джи Лин, оглянувшись вниз и оценив потуги новичка. – Это занятие, как я вижу, не для тебя.
– Нет-нет, что вы, – забормотал тот. – Я посмотреть хочу. Мне интересно.
Капитан нахмурил брови, покачал головой и продолжил подъём по трапу. Он с самого начала за неимением имени стал называть новенького этим числительным и упорно игнорировал, в отличие от практикантов, его лунную кличку.
Милли выдержала положенную дистанцию в две ступеньки и стала подниматься следом.
– Это только поначалу тебе тяжело, – приободрила она нового члена экипажа. – Центробежная сила будет уменьшаться с каждым метром.
– Да-да, я знаю…
Лита и Нэя стояли на кольцевом полике возле люка и ждали своей очереди. Сегодня по плану намечалось очередное занятие по изучению силовой установки, которое проводил сам капитан, и новенький, оказавшийся весьма любознательным человеком, тоже напросился с пилотами в противоположный конец корабля. До этого он с интересом осмотрел скафандры в первом отсеке, побывал на экскурсии в рубке и даже с нескрываемым восторгом посидел в настоящем противоперегрузочном кресле пилота.
– Какой же ты слабенький, Зая! – не удержавшись, заметила Милли. – Ты там у себя спортом хоть каким-нибудь занимался? У вас на Луне, например, в селенобол любят играть. Или аквапарк…
– Так как мне заниматься? – печально вздохнул Зая. – Меня же никуда не пускали.
– Ах да, я всё время забываю…
Экскурсант беспомощно задёргался – его карабин упёрся в очередную стойку бокового поручня, и Милли пришла к нему на помощь. Когда корабль находится в режиме искусственной гравитации, подниматься в шахте по правилам следует только в страховочных беседках. Даже при пониженной силе тяжести мало радости навернуться с тридцатиметровой высоты.
– Ничего, новичок, мы тебя натренируем, – пообещала снизу Лита. – У нас в физотсеке есть много чего интересного.
– Особенно наш доктор! – подхватила Нэя. – Часами можно на его морду любоваться. А если с него ещё штаны снять – у-у… А ты, Зая, любишь накожную живопись?
Внештатный член экипажа не ответил – он к этому моменту запыхался и тяжело дышал, хотя центробежная сила здесь была заметно меньше, чем внизу. Милли уже поднималась почти рядом с ним, благо трап был достаточно широк, и изредка подпихивала подопечного под пятую точку, не забывая вовремя перестёгивать его карабин через стойки. Капитан к тому времени добрался почти до самых дверей шлюпочной камеры, а две другие космолётчицы тащились сзади, всем своим видом выказывая недовольство медленным подъёмом, хотя и помалкивали из вежливости.
Начинающий космонавт Зая наконец-то вскарабкался до раздвижных дверей. Здесь уже сила тяжести почти не ощущалась, и потому он, отдышавшись, снова обрёл способность разговаривать.
– Ух ты! Как красиво! – восторженно произнёс он.
В круглой стене шахтного колодца тут находились две ниши с большими иллюминаторами, одна напротив другой, откуда, при необходимости, можно было наблюдать за процессом стыковки. Любопытный экскурсант припал к одной из них, придерживаясь за поручень. Выпуклый бок шлюпки нависал за иллюминатором сверху, напротив него торчала створка теплоизлучателя, а между ними медленно вращалась чёрная космическая пустота, усеянная тысячами звёзд. Милли тоже замерла, любуясь открывшейся картиной – на экранах в рубке звёздное небо всегда было неподвижным и не таким ярким.
– В общем, так, – недовольно проворчал капитан. – Сейчас пятнадцать минут отдых. В камере. А то тебе, Седьмой, потом ещё по второй шахте спускаться.
Двери шлюпочной камеры разошлись с лёгким шипением, все пятеро забрались внутрь, и оказадись фактически в невесомости – можно было висеть, ни за что не держась и лишь постепенно смещаясь к какой-нибудь стенке.
– Ты как себя чувствуешь, новичок? – проявила участие Лита, что, в общем-то, было для неё нетипично. – Не тошнит? А то за обедом лопал – только за ушами пищало. У нас тут как-то был случай…