Пространство (сборник)
Шрифт:
Все данные крови давно,
Но вершины и бездны
И ей разгадать не дано.
Власть имеет такую:
На сердце нежданно плеснёт —
И подросток, ликуя,
На страшный идёт эшафот!
Не она ли бросала
Любовников бедных со скал?
Не она ли спасала
Лодчонку, попавшую в шквал?
И совсем не водою,
А с давних времён до сих пор
Только ею одною
Смывается чёрный позор.
Жидкость
Подземною силой сильна,
То, что вытерпит разум,
Не стерпит, пылая, она.
Слышу я, замирая,
По долгим ночам, в тишине,
В край угрюмо из края
Она где-то бродит во мне.
Кто с ней, буйною, сладит?
Кутил, бунтовал и страдал
Отдалённый мой прадед,
Он мне свою кровь передал.
Упрекнуть его не в чем —
Сквозь жизнь он прошёл прямиком,
Был бродягой, и певчим,
И в Сальских степях ямщиком.
Он вставал над упряжкой
И свистом округу пугал.
Он кричал и с оттяжкой
Вожжами коней обжигал.
Он плевал на ладони
И в темень хлестал наугад...
До сих пор ещё кони
В крови моей где-то летят!
Кровь по жилам по тонким
Моя отгуляет, а там
Отдалённым потомкам
Её я в свой срок передам.
1957
СНЫ
Различных снов я в жизни видел много.
Мне были сны нелёгкие даны.
В набат полнощный бьющая тревога
Огнём мои окрашивала сны.
И были кратки сны мои, как порох,
И были длинны, словно канитель.
Я видел сны такие, от которых
Я в ужасе садился на постель.
И я кричал во сне — меня будили.
Я засыпал и вновь кричал, больной.
А были сны, что тихие сходили,
Как на цветы роса нисходит в зной.
Весёлый сон весёлым сном сменялся,
Напоминая лёгкую игру.
Мне говорили: — Ты во сне смеялся! —
Я ж ничего не помнил поутру.
И женщину я видел: в покрывало
Закуталась, улыбкою маня.
И руки я тянул, и уплывала
Та женщина навеки от меня.
Как карточки подмокшие туманны,
Как фильмы довоенные темны...
Я сны не осуждаю за обманы,—
За что винить! На то они и сны!
1958
НАЧАЛО НАЧАЛ
Вот мы, голые, встали пред военкомом.
Вот нам пальцами доктор о грудь постучал,
И
Паровоз объявил о начале начал...
Бьётся кружка с противогазной коробкой.
Эй, приятель, да ты побледнел неспроста!..
Он недвижен. И медленно божьей коровкой
Капля алая вытекла вдруг изо рта...
И пошло. Словно тесто, что выпеклось комом,
Лагеря и бараки. Поспать бы, поесть.
С той минуты, когда мы пред военкомом
Молча голые встали — такие, как есть,
1945
* * *
Обложка иностранного журнала:
Вот женщина.
Она обнажена.
Она победно лавры пожинала
За красоту.
Мир потрясла она!
Она в чулках. А вот она на пляже.
У телефона. Как хохочет рот!
А это кто под душем?
О, она же!
Она в трико и в полуоборот.
Она в отеле. Вот она в постели.
Она пьёт с другом...
Мир у женских ног.
Крадётся в сердце ужас:
неужели
Всё это цель, конец, венец, итог?
1961
ТЫ
Вот женщины идут толпой...
Я понял, что воскресну,
когда меж ними и тобой
я обнаружил бездну,
А разница-то велика!
О сходстве нет и речи,
хоть те же руки, и бока,
и локоны, и плечи,
хоть любишь так же шить, поя,
иль в дождь брести уныло...
...Тогда единственность твоя
тебя мне осветила!
1975
ПОЕДИНОК
И когда мои ноги уже затекали
Подо мной и щека моя тронула лёд,
Высоко над собою, по вертикали,
Я увидел кружащийся самолёт.
Он заметил меня и всё ниже и ниже
Стал спускаться. И вот уж, почти что без сил:
— Ну дави,— я тогда прошептал,— ну дави же
На гашетку! — И крепко рукав закусил.
...То ли всё же меня не заметил он, то ли
Пренебрёг и рывком надавил на штурвал
И, как бог Саваоф на небесном престоле,
Мне — ничтожнейшей точечке — жизнь даровал.
И поднялся, и вышел опять на орбиту...
Я заплакал: «Мальчишка! Убийца! Сопляк!»
И за то, что меня не убил, за обиду
Я поднял над собою замёрзший кулак.
1962
ОТЧИЙ ДОМ