Простые волшебные вещи
Шрифт:
Я отдал Шурфу свою добычу и вернулся на место. Теххи, надо отдать ей должное, вообще не интересовалась происходящим. К этому времени она успела тактично уткнуться во вчерашний выпуск «Суеты Ехо». Впрочем, я подозревал, что содержание бульварной газеты действительно интересовало ее гораздо больше, чем наши библиофильские проблемы.
— А почему ты так удивляешься, что достал незнакомую книгу? Неужели за свою жизнь ты успел перечитать все, что было написано людьми? — спросил Лонли-Локли.
— Не все, конечно, — улыбнулся я. — Но ты бы здорово
— Кажется, сейчас ты не так уж много читаешь, — осторожно заметил Шурф.
— Ужасно мало, — согласился я. — Можно сказать, почти ничего. Но все меняется, правда? Особенно, когда заканчивается одна жизнь и начинается совсем другая…
— Да, конечно, ты прав. Мне следовало бы принять во внимание, что твоя нынешняя жизнь наверняка кажется тебе довольно насыщенной…
— Это еще слабо сказано! — Фыркнул я.
Дверь снова захлопала на ветру.
— Макс, ты сегодня просто нарасхват!
Теххи оторвалась от газеты и приветливо улыбнулась кому-то за моей спиной. Я оглянулся и покачал головой. Господин Андэ Пу, собственной персоной. Почти трезвый, а значит — неописуемо хмурый.
Друппи озадаченно поднял одно ухо и вдруг нерешительно гавкнул, всего один раз, но у него получилось очень впечатляюще! Андэ невольно попятился назад, пытаясь грозно сверкнуть глазами. Получилось не очень-то, но сама попытка заслуживала восхищения: я знаю немало ребят, которые пулей вылетели бы на улицу после столь неприветливого «здрасьте» из уст этакой громадины. В самом начале списка значится мое собственное имя…
— Ошибочка вышла! — укоризненно сказал я Друппи. — Это друг, дурашка!
— Спасибо, Макс. У вашей собаки замашки, как у какого-нибудь деревенского грыза! Я вообще не впиливаю, зачем вам понадобилось заводить это животное: собаки хороши на крестьянских фермах, а не в городских квартирах, — надменно сообщил Андэ. Он картавил еще сильнее, чем обычно, — с перепугу, что ли?
Я решил, что он заслужил полное право немного повыпендриваться, в качестве компенсации за пережитый стресс, а посему не стал читать ему длинную лекцию о многочисленных достоинствах Друппи. Вместо этого я изобразил на лице самый дружественный оскал. Мало кто решился бы назвать эту преувеличенно приветливую гримасу улыбкой, но Андэ, кажется, остался доволен.
На мое плечо легла тяжелая рука Лонли-Локли. Я подпрыгнул, как укушенный, и сам же рассмеялся: было бы чего прыгать! Разумеется, Шурф был в защитных рукавицах. А если бы он случайно забыл их надеть, паниковать было бы уже некому.
Лонли-Локли укоризненно покачал головой. Я уже приготовился к тому, что сейчас на меня обрушится очередная лекция о пользе дыхательной гимнастики, заниматься которой следует ежедневно, а не раз в дюжину дней — теоретически я совершенно с этим согласен! — но Шурф благородно решил промолчать. Очевидно, на моей роже и без того было начертано самое убедительное раскаяние.
— Спасибо за книгу, Макс, — мягко сказал он. — Надеюсь, ты не обидишься, если я поеду домой. У меня большие планы на сегодняшний вечер. — Он выразительно помахал в воздухе моим подарком.
— Ты вообще когда-нибудь видел меня обиженным? — Улыбнулся я.
— Пожалуй, действительно, не видел, — согласился Шурф. Он вежливо раскланялся с Теххи, а потом повернулся к Андэ: — Вы будете завтра в «Трехрогой луне»?
— Разумеется, — важно кивнул тот.
— Значит, мы с вами там увидимся. Если, конечно, моим планам ничего не помешает.
Лонли-Локли скрылся за дверью. Я недоуменно уставился на Андэ:
— Какие это у тебя дела с сэром Шурфом, парень? Что за «Трехрогая луна» такая? И почему я ничего не знаю?
— «Трехрогая луна» — это маленькая столица большой поэзии той части материка Хонхона, которая зовется Соединенным Королевством, — высокопарно объяснил Андэ. — Единственное место в этом неприбранном Мире, где любят живых поэтов, а не только тех, кому уже давно приснился полный конец обеда…
— Неужели настоящий поэтический клуб? А почему ты мне никогда о нем не рассказывал?
— А разве вам это интересно, Макс? Я так впиливаю, что вам вообще все поэты до одного места: и живые, и мертвые! Вот ваш коллега, сэр Лонли-Локли, он действительно знает цену хорошо переплетенным словам… Или вы хотите сказать, что все это время я смотрел на вас не из того окна?
— При чем тут какое-то окно? — Я окончательно перестал что-либо понимать.
Теххи звонко рассмеялась, уронив на пол свою драгоценную газету.
— Это такое выражение, Макс. Андэ хотел сказать, что мнение, составленное им о тебе, не совсем соответствует действительности.
— Хорошее выражение, — одобрил я. — Образное… Ты бы здорово удивился, дружок, если бы узнал, из какого количества разных окон на меня нужно смотреть. Да и на всех остальных тоже. Сам сколько раз на этом обжигался!
— Значит, я не впилил, — покаялся Андэ. — Ничего, так бывает… Я могу отвести вас в «Трехрогую луну», если вам интересно.
— Мне все интересно. Все понемножку. А уж всякого рода поэтические сборища…
На этой фразе я решил притормозить: второй раз за день признаваться, что я сам когда-то был поэтом, — это уж слишком!
— Скажи уж честно: ты просто внезапно выяснил, что твои приятели посещают некую неизвестную тебе забегаловку, а тебя с собой не зовут. И теперь ты не знаешь, что сделать раньше: лопнуть от любопытства или разнести все в клочья. Бедный сэр Макс! — ласково сказала Теххи.
Я рассмеялся и энергично закивал головой.
— Вот-вот, совершенно верно! — А потом повернулся к Андэ: — Так что хочешь ты того, или нет, а я завтра непременно упаду тебе на хвост!
— Я не впилил, на что вы упадете? — переспросил он.