Просветленные видят в темноте. Как превратить поражение в победу
Шрифт:
– Кроме того, даже если они реальны, то почему ты строишь жизнь, исходя из чужих интересов? – сурово заявил брат Пон, не дав вставить и слова. – У тебя есть свои. Вспомни о них… Ну да, беспокоиться о том, что думают другие, куда проще, чем заниматься очищением собственного мышления, поэтому люди обычно выбирают первое… Как ты намерен обрести свободу, если позволяешь щупальцам мнений, взглядов и предубеждений держать тебя?
У меня мелькнула мысль, что безо всех этих «щупалец» легко жить где-нибудь в джунглях, где тебя никто не видит, что в обществе от них избавиться невозможно, разве что радикальными
И эта мысль испугала меня не меньше, чем идея оставить апартаменты.
– Почему вчера в лифте ты позволил возникнуть беспокойству по поводу того, что тебя сочтут любителем секса с мужчинами? – продолжил он, не давая мне опомниться. – Пусть считают кем угодно! Это проблема лишь в том случае, если ты сам придаешь ей значение, наделяешь ценностью!
– Но где я буду жить? – спросил я жалобно. – Все равно надо же где-то ночевать! Машина еще…
– Проблемы будем решать по мере их возникновения, – сказал брат Пон, вставая с дивана. – Первейшая же из них, поверь мне, для тебя состоит в том, чтобы избавиться от всего этого.
И он повел рукой, указывая на мое жилище, такое уютное, престижное и удобное…
Вид у меня, когда я с утра приперся к менеджеру, был наверняка очень жалкий.
По крайней мере, я мямлил и запинался, пытаясь объяснить, почему я должен съехать прямо сегодня же и что вовсе не настаиваю на том, чтобы мне отдали назад аванс и депозит…
Пожилая китаянка, управлявшая нашим кондо, посмотрела на меня как на идиота.
Так что я вернулся в апартаменты через час и сообщил брату Пону, что у меня есть время до вечера, чтобы освободить помещение.
– Великолепно! – заявил он с энтузиазмом. – Какой шанс для тебя!
– На что? – спросил я уныло.
– Чтобы избавиться от того хлама, которым ты пытаешься отгородиться от пустоты. Я тут осмотрелся…
Уныние мое сменилось ужасом.
– Э… я думал… перевезти вещи в подсобку в магазине… там найдется место…
– У меня есть мысль получше, – и брат Пон вполне по-демонически оскалился. – Выкини это барахло.
Нет, я и раньше не страдал тягой к накоплению вещей, а уж после знакомства с неправильным монахом и вовсе стал относиться к шмоткам равнодушно, но когда ты живешь на одном месте и имеешь возможность покупать все, что душа пожелает, то ты невольно обрастаешь предметами… Вроде бы и это нужно, и вон то еще, а как обойтись без вон той штучки?..
– Не хочешь выкидывать – раздари, – пожал он плечами.
– Но… но…
– Подумай о том, что тебе на самом деле нужно, – продолжил брат Пон весело. – Вспомни, насколько легко и приятно существовать, не имея ничего, кроме одежды и сумки для подношений!
«Ну да, в вате или стойбище диких аскетов», – хотелось сказать мне, но я смолчал.
Вот, например, подарок от брата – монгольская маска, оскаленный синекожий демон… Или картина с видом Толедо, напоминание о давнем, еще прошлого века, путешествии в Европу…
Разве можно избавиться от них просто так?
– Не стой столбом, а то я сам все сделаю, – и брат Пон, распахнув дверцы шкафа с одеждой, принялся выгружать шмотки прямо на пол.
Я протестующе вскинул руки, издал судорожный писк, но сказать ничего не успел. Внутри меня нечто переместилось, словно желудок поменялся местами с печенью, и я ощутил, как отступает беспокойство, рассеивается тревога, исчезает страх.
Сгинула эгоистическая фиксация, сосредоточенность на интересах того фальшивого скопления ощущений, которое мы обычно именуем собой, я вошел в «состояние Пустоты». Мягкий щекочущий покой заполнил меня до горлышка, я перестал соотносить каждое действие с собственной личностью, с пользой и вредом для нее.
И отправился на кухню, туда, где хранились пакеты для мусора.
Путешествие в Толедо я помню и так, а брат наверняка давно забыл, что подарил мне эту маску, да и вероятность того, что он приедет в Таиланд и проверит ее наличие, близка к нулю…
Я не особенно задумывался, что именно делаю, складывая в мешки одежду, посуду, безделушки, вовсе неведомо как попавшее ко мне барахло вроде порванных ласт, старого пляжного покрывала с прожженной дырой в центре или набора полиролей для мебели.
– Отлично, только не останавливайся, – приговаривал брат Пон, помогая мне. – Замечательно… Кому-то приходится заниматься такими вот вещами, чтобы добиться свободы, а кому-то достаточно посетить Лумпини, место рождения Просветленного, Бодх-Гаю, где он обрел просветление, Сарнатх, отмеченный тем, что там пришло в движение Колесо Дхармы, и Кушинагар, место его ухода в окончательную нирвану, расставания с миром иллюзий.
В другой ситуации я обязательно начал бы задавать вопросы по поводу этих географических пунктов, но в этот момент небосвод моего сознания не омрачила даже крошечная тучка интереса.
Зато когда принялся выносить мешки и отвозить их на лифте вниз, к мусорным бакам, невольно вспомнил наше с братом Поном бегство из деревни мои в Лаосе. Тогда я точно в таком же состоянии Пустоты, достигнутом, правда, куда с большим трудом, сумел незамеченным выскользнуть из охраняемой хижины.
Сейчас же обитатели нашего кондо, обычно любопытные и охочие до того, чтобы совать нос в проблемы соседей, не обращали на меня внимания, хотя занимался я не самым обычным делом. Встретившиеся в коридоре или внизу, на стоянке, проходили мимо, ехавшие вместе в лифте смотрели в сторону, будто меня рядом не было.
Монах не ошибался, утверждая, что люди реагируют на грохот мусора, который мы обычно носим внутри.
К тому времени, когда побагровевшее и раздувшееся солнце повисло над морем и заглянуло в окна апартаментов, я вынес из них практически все, что мог считать своим. Оставшиеся вещи сложил в рюкзак: ноутбук, пару смен белья, зубную пасту со щеткой и бритву, ну и папку с документами.
В этот момент я ощущал невероятную легкость, готовность воспарить над полом, но одновременно и слабую печаль, словно расстался с дорогим сердцу предметом, оставить у себя который не позволяют обстоятельства.