Противостояние. Том I
Шрифт:
– Думаю, я тебе это обещал, – продолжил темный человек. – В другой тюрьме. Он соврал… Я всегда выполняю свои обещания, так, Ллойд?
– Да.
– Другие бегут, собираются бежать. Я знаю, кто они. Я знаю все имена. Уитни… Кен… Дженни… да, я знаю все имена.
– Тогда почему ты…
– Не положил этому конец? Не знаю. Может, лучше позволить им уйти. Но ты, Ллойд, ты мой хороший и верный слуга, так?
– Да, – прошептал Ллойд. Он это признавал. – Да, пожалуй, что так.
– Без меня ты мог заниматься только мелочевкой, даже если бы сумел выбраться из той тюрьмы. Правильно?
– Да.
– Тот парнишка Лаудер это знал. Знал, что я смогу сделать его сильнее. Выше. Вот почему он шел ко мне. Но его слишком уж переполняли мысли… слишком переполняли… – На лице Флэгга вдруг отразилось замешательство, он разом постарел. Потом нетерпеливо махнул рукой и вновь засиял улыбкой. – Может, все идет плохо, Ллойд. Может, и так, по причине, которую даже я не могу понять… но у старого мага припасено в рукаве еще несколько фокусов, Ллойд. Один или два. Теперь слушай меня. Времени мало, если мы хотим остановить этот… этот кризис доверия. Если мы хотим подавить его в зародыше, да. Завтра мы покончим с Андервудом и Брентнером. А теперь слушай меня очень внимательно…
Ллойд лег спать уже после полуночи, а заснуть смог лишь в предрассветные часы. Он переговорил с Крысоловом. Переговорил с Полом Берлсоном. С Барри Доргэном, который согласился с тем, что всю работу, как и хотел темный человек, удастся – и следует – завершить до утра. Стройка на лужайке перед отелем «МГМ-Гранд» началась около десяти вечера двадцать девятого сентября. Десять человек со сварочными аппаратами и молотками взялись за дело. На лужайку подвезли большое количество металлических труб. Сборка велась на двух грузовиках с безбортовыми платформами, которые установили перед фонтаном. Сварочные вспышки скоро собрали толпу.
– Посмотри, мама Энджи! – крикнул Динни. – Это фейерверк!
– Да, но хорошим маленьким мальчикам пора спать. – И Энджи Хиршфилд увела малыша, ощущая страх в сердце, чувствуя, что грядет что-то плохое, возможно, столь же плохое, как сам «супергрипп».
– Хочу посмотреть! Хочу посмотреть на искры! – плакал Динни, но она увела его быстро и решительно.
Джули Лори подошла к Крысолову, единственному мужчине в Вегасе, который казался ей слишком жутким, чтобы переспать с ним… ну, разве что совсем на безрыбье. Его черная кожа блестела в сине-белых всполохах сварочных дуг. Он напоминал эфиопского пирата: широкие шелковые шаровары, красный пояс, ожерелье из серебряных долларов на жилистой шее.
– Что это, Крыс? – спросила она.
– Крысолов не знает, детка, но у Крысолова есть идея. Да, действительно есть. Завтра ожидается черная работа, очень черная. Хочешь перепихнуться с Крысом, дорогая?
– Возможно, но если только ты мне скажешь, что все это значит.
– Завтра об этом будет знать весь Вегас, – ответил Крыс. – Можешь поспорить на свою сладенькую попку. Пойдем с Крысом, и он покажет тебе девять тысяч имен Бога.
Но Джули, к неудовольствию Крысолова, убежала.
К тому времени, когда Ллойд лег спать, работу закончили, и толпа разошлась. На платформах стояли две большие клетки. С квадратными дырами в левой и правой стенках. Рядом с грузовиками дожидались утра четыре автомобиля, каждый с закрепленной по капотом лебедкой. От лебедок по траве змеились тяжелые стальные буксировочные тросы, которые поднимались на платформы и ныряли в квадратные отверстия клеток.
Каждый трос заканчивался одним стальным наручником.
На заре тридцатого сентября Ларри услышал, как открылась дверь в дальнем конце коридора. Шаги быстро приближались к его камере. Ларри лежал на койке, подложив сцепленные руки под голову. В эту ночь он не спал. Он
(думал? молился?)
Первое слилось со вторым. Так или иначе, застарелая рана внутри зажила, и он пребывал в мире с самим собой. Чувствовал, что два человека, которыми он был всю жизнь – реальный Ларри и идеальный, – наконец-то слились воедино. Его матери понравился бы такой Ларри. И Рите Блейкмур. Уэйну Стьюки не пришлось бы разъяснять факты жизни этому Ларри. Этот Ларри, возможно, понравился бы даже давно умершей специалистке по гигиене рта.
Мне предстоит умереть. Если Бог есть – а теперь я верю, что Он должен быть, – такова Его воля. Нам предстоит умереть, и каким-то образом Его воля реализуется через нашу смерть.
Он подозревал, что Глен Бейтман уже умер. Днем раньше из одного из крыльев донеслись выстрелы, много выстрелов. В том направлении вроде бы увели Глена, а не Ральфа. Что ж, Глен был старый, его донимал артрит, а на это утро Флэгг наверняка запланировал для них что-то малоприятное.
Шаги остановились у его камеры.
– Поднимайся, Чудо-Хлеб, – послышался веселый голос. – Крысолов пришел за твоей бледно-серой задницей.
Ларри повернул голову. У решетки стоял ухмыляющийся чернокожий пират с ожерельем из серебряных долларов на шее и с мечом в руке. Из-за него выглядывал знакомый Ларри бухгалтер. Кажется, Берлсон.
– В чем дело? – спросил Ларри.
– Дорогой мой, – ответил пират. – Это конец. Твой конец.
Берлсон подал голос, и Ларри видел, что он напуган.
– Я хочу, чтобы ты знал: это не моя идея.
– Мне и так понятно, что не твоя. Кого убили вчера? – спросил Ларри.
– Бейтмана. – Берлсон опустил глаза. – При попытке к бегству.
– При попытке к бегству, – пробормотал Ларри. Потом рассмеялся. Крысолов присоединился, издеваясь. Теперь они смеялись вместе.
Дверь камеры открылась. Берлсон держал наручники. Ларри и не думал сопротивляться. Просто вытянул руки. Берлсон защелкнул браслеты.
– При попытке к бегству, – вновь повторил Ларри. – Скоро и тебя застрелят при попытке к бегству, Берлсон. – Его глаза сместились к пирату. – И тебя, Крыс. Просто застрелят при попытке к бегству. – Он вновь засмеялся, но на этот раз Крысолов не присоединился к нему. Мрачно посмотрел на Ларри, а потом начал поднимать меч.
– Опусти, говнюк, – приказал Берлсон.
Они вышли из камеры: Берлсон первым, за ним Ларри, последним Крысолов. Когда миновали дверь в конце коридора, к ним присоединились еще пять человек. Среди них был Ральф, тоже в наручниках.