Противостояние. Том II

Кинг Стивен

Позади нее сотни громкоговорителей снова разом ожили, и теперь голос запел жуткую песню, без всякой мелодии:

— Я БУДУ ВИДЕТЬ ТЕБЯ… ВО ВСЕХ СТАРЫХ ПРИВЫЧНЫХ МЕСТАХ… КОТОРЫЕ ОБНИМАЕТ СЕРДЦЕ МОЕ… ВЕСЬ ДЕНЬ НАПРОЛЕЕЕЕЕТ…

Надин закричала своим новым, хриплым, каркающим голосом.

И тогда раздался громкий, жуткий смех — темный и пронзительный гогот, который, казалось, заполнил всю землю.

— БУДЬ УМНИЦЕЙ, НАДИН, — прогрохотал голос. — СДЕЛАЙ ВСЕ ХОРОШО,

МОЯ ПРЕЛЕСТЬ, МОЯ ДОРОГАЯ.

Она выбралась на дорогу и помчалась обратно в Боулдер, выжимая из «веспы» ее предельную скорость, оставляя за собой бестелесный голос и глазеющие на нее громкоговорители, но… унося их в своем сердце, сейчас и навсегда.

Она дожидалась Гарольда за углом автобусной станции. Когда он увидел ее, лицо его застыло и с него сошла вся краска.

— Надин… — прошептал он. Корзинка для ленча выпала из его руки и брякнулась на мостовую.

— Гарольд, — сказала она. — Они знают. Нам нужно…

— Твои волосы, Надин, ох, Боже мой, твои волосы… — Его лицо, казалось, превратилось в одни глаза.

— Выслушай меня!

Он усилием воли постарался взять себя в руки.

— Ла… ладно. Что такое?

— Они пришли к тебе домой и нашли твой дневник. Они взяли его с собой.

На лице Гарольда отразилась борьба разных чувств — злобы, ужаса, стыда. Мало-помалу они стерлись, и тогда, как какой-то жуткий мертвец, вылезший из глубоких вод, на лице Гарольда появилась и застыла ухмылка.

— Кто? Кто это сделал?

— Я не знаю всего, да это и не имеет значения. Одной из них была Фрэн Голдсмит, я уверена в этом. Может быть, еще Бейтман или Андервуд. Я не знаю. Но они придут за тобой, Гарольд.

— Откуда ты знаешь? — Он грубо схватил ее за плечи, вспомнив, что это она засунула гроссбух обратно под кирпич в камине. Он тряс ее как тряпичную куклу, но Надин смотрела на него без всякого страха. Она находилась лицом к лицу с вещами пострашнее, чем Гарольд Лодер, этим долгим-долгим днем. — Ты, сука, откуда ты знаешь?

— Он сказал мне.

Руки Гарольда опустились.

— Флагг? — шепотом проговорил он. — Он сказал тебе? Он говорил с тобой? И оттого с тобой случилось это? — Ухмылка Гарольда стала кривой, как оскал несущейся на коне старухи-смерти.

— О чем ты говоришь?

Они стояли рядом с магазином электротоваров. Взяв ее снова за плечи, Гарольд повернул ее лицом к стеклу. Надин долго смотрела на свое отражение.

Ее волосы стали белыми. Совершенно белыми. Не осталось ни единого черного волоска.

«О, как я люблю любить Надин».

— Пошли, — сказала она. — Нам нужно выбраться из города.

— Сейчас?

— Когда стемнеет. До тех пор мы спрячемся и соберем все пожитки, которые нам понадобятся в пути.

— На

запад?

— Пока нет. После завтрашнего вечера.

— А может быть, я больше не хочу этого, — прошептал Гарольд. Он все еще не мог оторвать глаз от ее волос.

Она взяла его за руку, положила его ладонь себе на волосы и сказала:

— Слишком поздно, Гарольд.

Глава 58

Фрэн и Ларри сидели за кухонным столом в доме Стю и Фрэн и пили кофе. Внизу Лео играл на своей гитаре — той, которую Ларри помог ему выбрать в магазинчике «Земные звуки». Это был чудесный шестисотдолларовый «Гибсон» с отполированным вручную грифом из вишневого дерева. Потом, сообразив кое-что, он достал мальчику фонограф на батарейках и около дюжины альбомов с «народниками» и блюзами. Сейчас с ним была Люси, и снизу доносилась поразительно точная имитация блюза «Запруда» Дейва ван Ронка.

Уже пять дней дождит, И небо стало черным… в ночи… Беда, беда сегодня В дверь к нам постучит.

Через арку, ведущую в гостиную, Фрэн и Ларри могли видеть Стю, сидевшего в своем любимом мягком кресле с раскрытым гроссбухом Гарольда на коленях. Он сидел так с четырех часов вечера. Сейчас было девять и уже совсем стемнело. От ужина он отказался. Когда Фрэнни взглянула на него, он перевернул страницу.

Внизу Лео закончил «Запруду» и сделал передышку.

— Он хорошо играет, правда? — сказала Фрэн.

— Лучше, чем я сейчас и… когда-нибудь потом, — ответил Ларри и сделал глоток кофе.

Снизу неожиданно раздался знакомый аккорд, быстрый спуск по ладам в не очень типичной для блюза манере, от которого чашка кофе Ларри застыла в воздухе. А потом голос Лео, тихий и вкрадчивый, присоединился к медленному ритму:

Эй, детка, я пришел сюда сегодня. И пришел я вовсе не для ссоры. Я хочу услышать лишь одно. Скажи, я пойму твой ответ, Детка, по душе ли тебе твои парень? Ведь лучше его в целом мире нет, Детка, по душе ли тебе твой парень?

Ларри пролил свой кофе.

— Уууф, — сказала Фрэн и встала, чтобы принести салфетку.

— Я вытру, — сказал он. — Наверное, тряхнул чашкой вместо того, чтобы встряхнуться самому.

— Не надо, сиди. — Она принесла салфетку и быстро вытерла пятно. — А я помню эту вещицу. Она была знаменитой как раз перед гриппом. Она, по-моему, целый город свела с ума.

— Неудивительно.

— Как звали того парня? Ну, который написал ее?

— Не помню, — сказал Ларри. — Поп-музыка приходит и уходит так быстро.