Противостояние. Том II

Кинг Стивен

— Нет, сэр, — искренно ответил Ларри. — Не уверен.

— Я все думаю, нужно ли нам возрождать все эти скучные истории с богами, спасителями и тому подобным еще до того, как мы снова создадим смывной унитаз. Вот о чем я толкую. Я сомневалось, подходящее ли сейчас время для богов.

— Вы полагаете, она мертва?

— Ее нет уже шесть дней. Поисковый комитет не обнаружил ни следа. Да, полагаю, она мертва, но даже сейчас я еще не совсем уверен. Она была поразительной женщиной, полностью выходящей за рамки рационального. Возможно, одна из причин, почему я почти рад ее исчезновению, состоит в том, что я сам такой же рациональный бирюк. Я люблю изо дня в день проделывать обычные рутинные дела, люблю поливать свой

сад — ты видел, как я выходил свои бегонии? И я очень горжусь тем, что читаю, делаю наброски для моей собственной книги об этой эпидемии. Мне нравится делать все эти вещи, а перед сном принять стаканчик вина и заснуть, ни о чем не тревожась. Да. Никому из нас не хочется видеть знаки и знамения, как бы мы ни любили наши истории про привидения и фильмы ужасов. Никто из нас в действительности не хочет увидеть звезду на востоке или столб огня посреди ночи. Мы жаждем спокойствия, рациональности и рутины. Если мы обречены видеть Бога в лице старой негритянки, это заставит нас помнить, что на каждого Бога есть свой дьявол, а наш дьявол может находиться намного ближе, чем нам хотелось бы думать.

— Поэтому я здесь, — неловко выговорил Ларри. Лучше бы Судья не упоминал сейчас о своем саде, книгах, набросках и стаканчике вина перед сном. На встрече друзей он придумал отличную идею и ничтоже сумняшеся предложил ее. Теперь он раздумывал, как ему продолжить начатое и не казаться при этом жестоким и беспринципным дебилом.

— Я знаю, почему ты здесь. Я согласен.

Ларри вздрогнул так, что стул под ним заскрипел.

— Кто вам сказал? Это должно держаться в секрете, Судья. Если кто-то из комитета проболтался, плохи паши дела.

Судья оборвал его, подняв вверх морщинистую руку. Его глаза на изъеденном временем лице вспыхнули.

— Тише, мой мальчик… тише. Никто из вашего комитета не проболтался, во всяком случае, мне об этом ничего не известно, а я держу ухо востро. Нет-нет, я сам нашептал себе эту тайну. Почему ты пришел сюда сегодня? У тебя все написано на лице, Ларри. Надеюсь, ты не прикидываешься. Когда я распинался тут про свои простенькие удовольствия, то заметил, как ты прямо спал с лица… оно у тебя вытянулось, и на нем появилось довольно забавное ошарашенное выражение…

— Разве это смешно? И как я могу радоваться тому, что вас… вас…

— Посылают на запад, — тихо произнес Судья. — На разведку. Разве не так?

— Именно так.

— Я гадал, сколько понадобится времени, чтобы родилась эта идея. Конечно, это чрезвычайно важно и необходимо, если Свободная Зона не желает упустить ни единого шанса выжить. Мы понятия не имеем, что он там затевает. С тем же успехом он мог бы торчать на обратной стороне луны.

— Если он действительно там.

— О-о, он там. В том или ином виде. Можешь не сомневаться. — Он вытащил из кармана щипчики и принялся обрабатывать ногти; негромкие щелчки сопровождали теперь его речь. — Скажи, комитет обсуждал, что может случиться, если там нам понравится больше? Если мы решим остаться?

Ларри ошеломила сама мысль об этом. Он сказал Судье, что, насколько ему известно, такое никому не приходило в голову.

— Я полагаю, он уже наладил электричество, — с напускной небрежностью произнес Судья. — А это, знаешь ли, привлекает. И этот парень, Импенинг, явно почуял это.

— Легко отделались от поганого хлама, — мрачно пробормотал Ларри, и Судья долго и от души смеялся.

Отсмеявшись, он сказал:

— Я отправлюсь завтра. Пожалуй, поеду на «лендровере». На север, к Вайомингу, а потом на запад. Хвала Господу, я еще прилично могу водить машину! Поеду прямо через Айдахо к Северной Калифорнии. Дорога туда может занять недели две, а обратно — еще больше. Когда буду возвращаться, уже, возможно,

выпадет снег.

— Да, мы обсуждали такую вероятность.

— К тому же я стар. А старики подвержены сердечным приступам и припадкам кретинизма. Я полагаю, вы пошлете еще кого-то?

— Ну…

— Ну да, тебе нельзя говорить об этом. Я снимаю вопрос.

— Послушайте, вы можете отказаться, — выпалил Ларри. — Никто не заставляет вас под дулом ре…

— Ты что, пытаешься снять с себя ответственность за меня? — резко спросил Судья.

— Может быть. Может быть, и так. Может, я считаю, что шансов вернуться у вас один из десяти, а вернуться с информацией, на которую мы реально сможем полагаться при принятии дальнейших решений, — один из двадцати. Может, я просто пытаюсь в мягкой форме признаться, что вдруг ошибся в своем выборе. Может, вы слишком стары.

— Я уже слишком стар для приключений, — сказал Судья убирая щипчики, — но надеюсь, еще не настолько, чтобы не сделать то, что считаю правильным. Где-то сейчас находится старуха, обрекшая себя, быть может, на тяжелую смерть, потому что чувствовала, что это правильно. Не сомневаюсь, ею двигала религиозная мания. Но каждый, кто изо всех сил старается поступать правильно, всегда кажется сумасшедшим. Я пойду. Мне будет холодно. Желудок у меня будет барахлить. Я буду страдать от одиночества. Буду скучать по своим бегониям. Но… — Он поднял взгляд на Ларри, и глаза его засветились в темноте. — Я буду при своих мозгах.

— Надеюсь, — сказал Ларри и почувствовал, как в уголках его глаз набухают слезы.

— Как Люси? — спросил Судья, явно закрывая тему своего скорого отъезда.

— Хорошо, — ответил Ларри. — У нас обоих все хорошо.

— Никаких проблем?

— Никаких, — сказал он и подумал о Надин. Что-то в том отчаянии, в каком он видел ее при последней встрече, все еще глубоко угнетало его. «Ты мой последний шанс», — сказала она тогда. Странные слова, почти самоубийственные. А что ей могло помочь? Психиатрия? Просто смешно, если лучшее, что у них было в качестве практикующего врача, это ветеринар. Даже молитвенной терапией теперь было заниматься некому.

— Это хорошо, что ты с Люси, — сказал Судья. — Но я подозреваю, ты тревожишься о другой.

— Да, тревожусь. — То, что последовало за этим, было жутко трудно произнести, но оттого, что он выговорился, доверился другому человеку, ему стало гораздо лучше. — По-моему, она, возможно, подумывала о… ну, о самоубийстве. Причина не только во мне, — торопливо добавил он, — не подумайте, будто я считаю, что какая-то девушка покончит с собой лишь из-за того, что не может обладать таким роскошным сексуальным парнем, как старина Ларри Андервуд. Дело в том, что тот мальчик, о котором она заботилась, выбрался из своей скорлупы, и думаю, ей сейчас одиноко, когда от нее уже никто не зависит.

— Если ее депрессия перерастет в хроническую и станет углубляться от цикла к циклу, она и впрямь может покончить с собой, — произнес Судья с холодным безразличием.

Ларри пораженно уставился на него.

— Но ты ведь не можешь раздвоиться, — сказал Судья. — Верно?

— Тогда с этим и живи, — вдохновенно изрек Судья. — Ради Бога, Ларри, повзрослей. Обрети чуть-чуть уверенности в себе. Ей-богу, когда ее слишком много, это поганая штука, но в небольшой дозе, чтобы смягчить твои угрызения совести, она совершенно необходима! Для души это то же самое, что солнцезащитный крем для кожи в летний зной. Ты можешь управлять лишь своей душой, да и то время от времени какому-нибудь умнику-психологу надо проверять твою способность справляться с этим. Повзрослей! Твоя Люси — отличная женщина. Тащить на себе ответственность не только за ее и твою собственную души — значит взваливать на себя слишком много, а взваливать на себя слишком много — один из самых распространенных способов навлечь беду.