Противостояние
Шрифт:
руки, возвращая им подвижность и силу, чтобы быть готовой к решительным боям
наравне со всеми. Но чем больше крутила пистолет, разрабатывая пальцы, тем
сильнее слабела и болела.
Пересилить собственный организм оказалось непростым делом.
В середине февраля Лену вызвал к себе командир.
Та вытянулась, как должно, и даже не качнулась, но Георгий Иванович на ее
браваду внимания не обратил —
смородиновых листьев пододвинул. Оглядел пристально и спросил:
— Ты мне честно скажи, ты как?
Она поняла, что вопрос не праздный и заверила:
— Нормально.
— Точно?
— Совершенно точно, — солгала, внутренне дрогнув.
— Это хорошо, — кивнул. — Дело у меня к тебе, серьезное и очень большое.
Крутить не стану, прямо буду говорить. Положение складывается плачевное, опасное.
Через два дня мы уйдем. Соединятся два отряда, сил будет больше, а фашистам
будет жарче. Но вот ведь беда, завелась у нас вша какая-то, нутром чую. И есть
подозрения, что ждет нас колечко.
Вздохнул. Закурил.
— Выстоим, — заверила Лена
— Выстоим, Лена, выстоим, еще им прикурить дадим, но не в этом дело. Связи с
Центом у нас уже нет, рация сдохла. Самолетам сюда прилетать — наше
местоположение рассекречивать и серьезно рисковать. Конечно, нужно надеяться на
лучшее и думать, что все пройдет, как планировали — выйдем из «котла»,
соединимся с Дубининцами, и дальше, до победного конца за Родину, партию и наш
многострадальный народ… Но как командир я обязан и о другом варианте думать: а
ну, не выйдем? Ляжем здесь. Да. Перебьем фашистскую сволочь, сколько сможем — да,
без вопросов, вариантов и обсуждений. Но вот в чем дело, Пчела, — сжал кулак,
задумался и выдал. — Иван Иваныч вел архив за три отряда, для души вел. В нем
все кто погиб и кто жив, все операции. Ерунда? Но потом возможно это будет кому-то
очень важно, нужно. Те кто в плен попал, потом с голодухи и слабости в помощники
немцам записался, чтобы только оклематься, а потом деру и к нам, и бьют гада
фашистского геройски можно сказать — докажут они потом что не предатели? А
документы эти доказывают, понимаешь?
Командир волновался, то и дело полушубок, на плечи накинутый, поправлял, ладонью
то по столу водил, то хлопал:
— Но не только в этом дело, даже не в памяти, что должна сохранить героев!…Кончится
война, уйдем мы, а документы о нас расскажут, о каждом кто погиб, за что, как.
Нельзя чтобы они совсем-то ушли, подло это. А и детям нашим нужно, не только за
светлую память погибших. Прочтут и поймут потом, кто выживет, заново народится —
не просто их отцы небо коптили, а били врага, как могли, из последних сил! —
уже кулаком по столу грохнул.
— Большое дело и важное, — согласилась Лена, серьезно поглядывая на
разволновавшегося командира.
Мужчина посмотрел на нее и нахмурился:
— Да и не в этом дело. К нам еще важнее документы попали. Кровью за них
заплачено, Лена. Сдается мне, за ними охота и идет. Карты, планы — цены им нет.
И приказ самого Гитлера. Судя по этим данным, немцы готовят серьезную операцию к
лету этого года. Наши должны знать об этом. Чую, к этим документам провокатор
засланный и подбирается, кружит гад. Уничтожить? А ведь они очень нашим помогут.
В общем, — уставился на нее с надеждой на понимание. — Отдать их я могу лишь
тому, за кого ручаюсь, как за себя. На тебя выбор пал. Ты немецкий знаешь, опыт
разведки имеешь, боевой опыт — тоже не занимать, и женщина — шансов больше
проскочить. А уж веры тебе — как себе. Точно знаю — доставишь.
— Куда?
Девушка даже осела от такой новости — ничего себе ответственность. А сможет ли?
Не подведет ли? Она — да, но только ее свой собственный организм подводит.
— Тот, кто за документами охотится, среди нас. На тебя не подумает, мысли не
возникнет, что тебя отправлю. Квелая ты, как не хорохорься — видно. Уйдешь, а
там и мы снимемся. Час в час. А идти за линию фронта, Лена. Сможешь?
Девушка лицо оттерла от выступившей испарины и губу прикусила: ничего себе!
Командир смотрел, ждал. А у Лены мурашки по коже — страшно. Если не справится —
сколько людей подведет? А отказаться как? Накроют, достанут. Тихо нужно уходить,
незаметно — незаметной. Прав Георгий Иванович, идти ей. Единственный выход.
— Я все сделаю, — пообещала глухо.
— Тогда слушай, — подвинулся к ней. — С тобой пойдут Тагир и Костя Звирулько.
На машине поедите, как немцы. Форма, документы — готовы. В машине ждут. Опасно.
По дороге и немцы и наши взять могут. Но здесь проскочить шансов больше, на
машине быстрее. По документам ты группенфюрер СС Магда Штайн. Юридическая служба.
Двигаешься в штаб армии «Центр» с особым поручением по заданию рейхканцелярии.