Протокол "Второй шанс"
Шрифт:
– Пойдем, - кивнул Джузеппе, и они направились к площади вдвоем, оставляя остальных разглядывать окрестности с раскрытыми ртами.
Никакого рынка там сейчас не было, и вообще людей было не в пример меньше, чем на узеньких улочках. Двери в храмы и в здание, распознанное Джузеппе как некий аналог городского совета, были закрыты – и быстро стало ясно, что они пришли сюда зря.
– Где все? – недоуменно спросил Ал, оглядываясь.
– Не знаю. Наверное, сегодня какой-то праздник, - недоуменно ответил Джузеппе, повторяя за ним.
– Ладно, черт с ними. А объявления-то где?
Из похожего на объявление на площади обнаружился только папирус, прибитый к дверям здания совета и оповещавший местных жителей о результатах какого-то голосования, смысл которого ускользал от Ала несмотря на перевод Джузеппе.
– Как они здесь вообще работу ищут? – сокрушенно спросил Ал.
Каждый миллиметр площади был рассмотрен разве что не под лупой, но никаких ни бумажек, ни табличек с объявлениями они так и не обнаружили, а надписи на стенах были полезны разве что в качестве словаря местных ругательств.
Джузеппе пожал плечами:
– По знакомству? Этот городок совсем маленький, здесь все должны друг друга знать.
– Ну и что дальше? – Ал выудил из кармана сигарету и, воровато, словно нашкодивший школьник, оглянувшись по сторонам, прикурил.
Джузеппе последовал его примеру.
– Пойдем напрямую у торговцев поспрашиваем? – неуверенно предложил он, - Мол, так и так, помощь по части грубой мужской силы не нужна?
– Думаешь, сработает? – Ал разглядывал дымящуюся сигарету, зажатую между пальцев, и мысли его были совсем не о судьбах их маленькой, но дружной компании.
В загашнике у него оставалось всего три пачки сигарет, а табак не был для Европы эндемичным растением, что в совокупности оставляло ему всего три дня спокойной жизни, после которых ему вынужденно и безальтернативно придется бросать курить.
Всего три несчастных дня.
– У нас есть другие варианты? – пожал плечами Джузеппе.
– На виллу какую-нибудь заглянуть? Может, там руки нужны? – робко предположил Ал.
– Не получится, - Джузеппе покачал головой, - Те, что поменьше, обходятся своими силами, а у тех, что побольше, всю тяжелую и пыльную работу делают рабы. А чтобы устроиться на непыльную и нетяжелую нужно хотя бы знать язык.
Куда ни плюнь, обязательно попадешь в какую-нибудь засаду.
Под недоуменными взглядами местных они докурили, после чего направились на поиски торговых рядов. Поиски не заняли у них много времени – Джузеппе был прав, городок действительно оказался таким же небольшим, каким казался с высоты птичьего полета.
Лавки, торгующие всем, что только может пригодиться жителю античного города, тянулись вдоль широкой улицы сплошной шеренгой, перемежаясь тавернами и кабаками. Между ними хаотично перемещались мужчины, одетые в туники и длинные тряпки наподобие тог прямо на голое тело, и женщины в длинных платьях с причудливыми прическами.
Здесь на них с Джузеппе никто не обращал никакого внимания и Ал даже не знал, радоваться ему или огорчаться.
Осмотревшись, Джузеппе оценил обстановку и завернул к небольшой лавочке, на прилавке которой были разложены всевозможные ювелирные изделия. За прилавком стоял немолодой мужчина, большой нос и характерные черты лица выдавали в нем еврея. Ал пожал плечами и последовал за ним, больше для солидности, чем для чего-то еще.
Греческий звучал для него как белый шум, и помочь Джузеппе в переговорах он ничем не мог.
Первая попытка закончилась ничем, не успев толком начаться. Еврей-ювелир едва понимал латынь, а Джузеппе не мог бегло говорить на греческом – и быстро стало ясно, что общего языка им не найти. Еще нескольким торговцам, к которым они зашли, не требовалась помощь, и удача улыбнулась им только на пятой лавке, в которой бородатый улыбчивый грек продавал мебель.
– Я сказал ему, что тебя контузило на войне и теперь ты очень плохо слышишь, - сообщил Алу довольный Джузеппе по пути назад в лагерь.
Солнце уже скрылось за горизонтом и на город постепенно опускалась ночь.
– Зачем? – удивленно спросил Ал.
– Здесь все говорят на греческом или латыни, разве что кроме африканцев и зарейнских германцев. Для первого ты слишком бледный, а вторых здесь не особо любят. Так проще.
– Ну допустим, - подозрительно прищурился Ал, - А с остальными-то что делать будешь? Сколько ему там еще людей нужно?
– Трое. И охранник, - отозвался Джузеппе.
– Тоже скажешь ему, что они глухие? – саркастично спросил Ал.
Джузеппе на мгновение замолчал, и только потом ответил:
– Что-нибудь придумаю. И еще. Для него ты – Альбин, а я – Карр.
К тому моменту как они вышли за стены, на остров опустилась необычайно темная ночь. Бледная молодая луна смотрела на них с небосвода, но ее свет был слишком слаб. Если бы не фонарики на телефонах, они бы точно переломали себе ноги раньше, чем добрались до импровизированного лагеря, разбитого в пролеске недалеко от городских стен.
Впрочем, “лагерь” было слишком громким словом для обозначения места их стоянки. На небольшой поляне посреди редкого леса, очерченной виртуальной “стеной” из закрепленных на деревьях фонариков, стояло всего шесть палаток. Непозволительно мало для семидесяти человек – но протоколы действий в экстренных ситуациях, применяемые в гражданской космонавтике, никогда не предполагали возможности высадки на необитаемую планету – и спасательного оборудования для выживания в диких условиях на борту корабля тоже не было.
Эти палатки некогда принадлежали тем немногим туристам, что летели их рейсом.
Различные вещи валялись то тут, то там прямо под ногами – но освещение в лагере было не в пример лучше, чем в городе, что сводило на нет вероятность сломать себе что-нибудь, неудачно оступившись. Несколько миниатюрных аккумуляторов на термоядерных батареях, которые Ал сумел отвоевать у Стива и остальных, могли обеспечивать их электроэнергией ближайшие двадцать лет – и экономить на освещении не было нужды.