Провал
Шрифт:
— Вот район действия лесных бандитов, — послышался голос Гейбеля. — Не буду от вас, господа офицеры, скрывать, что их деятельность особенно усилилась после Сталинградской трагедии. Активность бандитских отрядов, — Гейбель подошёл к карте и потухшей сигарой показывал места, о которых говорил, — наблюдается в квадратах Е-5, Г-1, Ц-3. Следы местонахождения бандитов мы обнаружили в квадратах А-1, А-2, Г-4, где ещё месяц назад не отмечалось никаких инцидентов… Вопрос ясен: нужно положить конец наглости бандитов. Небольшие акции местного значения не приносят желаемого результата. Мы должны сконцентрировать наши усилия по борьбе с лесными бандитами. В ближайшую неделю начнём запланированную и детально разработанную операцию очищения нашего округа…
«Нужно предупредить командование партизанских отрядов, — подумал Клос, — особенно в квадрате А-2. Там находится Бартек со своим отрядом и радиостанция, через которую поддерживается наша связь с Центром. Возможно, операция против партизан начнётся через два-три дня, время ещё есть, чтобы предупредить товарищей, если только Гейбель сказал всё до конца. Но надеяться на это нельзя, на таком расширенном совещании он мог и умолчать о чём-то более важном. В подобных случаях обычно даётся конкретное указание непосредственно перед началом операции. А в данной ситуации, — думал Клос, глядя на сигару Гейбеля, блуждавшую по карте, — необходимо как можно быстрее передислоцировать в другое, более безопасное место радиостанцию и отряд Бартека. Сегодня же обо всём, о чём здесь говорили, нужно сообщить Филиппу. Он свяжется с отрядом Бартека. Лучше всего передать всё это вместе с данными о полигоне».
Из-за совещания у Гейбеля Клос не смог поехать на полигон, где проводились испытания нового тяжёлого танка. Но он понимал, что непременно должен туда успеть. Может, ему удастся сфотографировать, это новое бронированное чудовище — это был материал для информации штаба партизан и сообщения в Центр.
Кто-то прикоснулся к плечу Клоса.
— Закури, Ганс, — прошептал оберштурмфюрер Бруннер, протягивая ему кожаный портсигар с золотой монограммой.
Бруннер имел много золота, потому что оно легко доставалось ему. У него были золотые зубы, которые он вставил недавно, большой золотой перстень с печаткой, а на портфеле, портсигаре, служебной папке — золотые монограммы.
— Благодарю, — ответил Клос. Он закурил, с удовольствием вздыхая ароматный дым.
Этот Бруннер всегда вёл себя исключительно любезно по отношению к Клосу. Бруннер был единственным гестаповцем, к которому Клос обращался по имени и на «ты». Сначала Клоса беспокоило рвение, с каким Бруннер оказывал ему мелкие услуги. Клос боялся, не кроется ли за этим какой-нибудь подвох, но постепенно стал убеждаться в том, что Бруннер бескорыстен. Вместе с тем Клос всё же не исключал того, что этот гитлеровец себе на уме и может использовать дружбу в личных целях.
Бруннер не имел секретов от Клоса, не расспрашивал его о служебной деятельности в абвере, и это вполне устраивало Клоса.
Афишируя дружбу с Клосом, Бруннер тем самым подчёркивал свою неприязнь к Гейбелю, который не упускал случая, чтобы неодобрительно отозваться об абвере.
«А может быть, — подумал Клос, — Бруннер старается при помощи дружбы со мной выведать, над чем работает абвер?» Клос не исключал того, что Бруннер, раздобыв какую-то информацию, сразу же докладывал Гейбелю, хотя особых сенсаций в его рапортах быть не могло, поскольку обер-лейтенант Клос относился к категории тех офицеров, которые умеют держать язык за зубами…
Какая-то новая нотка в голосе Гейбеля оторвала Клоса от размышлений.
— Донесения наших агентов подтверждают данные радиопеленгатора, что на территории нашего округа действуют две агентурные радиостанции. Одну из них нам удалось обнаружить в квадрате А-2. Возможно, что противник передислоцирует радиостанцию в другое место, но об этом мы своевременно узнаем от нашего агента, внедрившегося в отряд этих бандитов. Мы могли бы ликвидировать вражескую радиостанцию уже сейчас, но пока не делаем этого, чтобы дать возможность нашему агенту обнаружить связи партизан с агентурой в городе, где они наверняка имеют своих информаторов…
«Видимо, Гейбель имеет в виду именно радиостанцию Бартека», — подумал Клос.
— Насколько я понял вас, господин оберштурмбанфюрер, — прервал он Гейбеля, — вы располагаете агентурой в партизанском отряде?
— Иногда и нам кое-что удаётся, Клос, — ответил за Гейбеля Рехот, его помощник.
— Я первый вас поздравлю, — без улыбки сказал Клос, — когда вы будете иметь радиостанцию в руках.
— Это мне нравится! Мы должны перед лицом испытаний забыть обо всех наших разногласиях и соперничестве. Ликвидация банд, в особенности тех, что наиболее опасны, которые не только совершают диверсионные акты, но и ведут разведку в нашем тылу, является общей задачей вермахта и службы безопасности! — Гейбель опустился в кресло, ожидая вопросов.
Дальнейшее Клоса не интересовало. Извинившись перед Гейбелем, он попросил разрешения уйти, объяснив это служебными обязанностями.
Войдя в коридор, Клос остановился около открытого окна и с наслаждением вдохнул чистый воздух.
— Действительно, там чертовски душно, — послышался голос за его спиной.
Даже если бы Клос не знал этого голоса, он всё равно почувствовал бы, что это Бруннер. Только Бруннер мог так бесшумно подойти с тыла. Бруннер любил подобные шутки и радовался, когда его неожиданно прозвучавший голос заставлял человека вздрагивать.
Клос не разделял таких шуток.
— Крадёшься как кошка, — заметил он с укором.
— Встретимся вечером, Ганс? Предстоит небольшой покер!
— Как всегда, у пани Ирмины?
— Да, завалимся к ней всей компанией, выпьем…
— Жаль, что не смогу, — ответил Клос. В его голосе прозвучало искреннее сожаление. Он хотел бы пойти к этой польке, которая всё больше интересовала его. Необходимо получше присмотреться к ней.
— Может быть, у тебя свидание? — спросил Бруннер.
— Ты же знаешь. — Клос беспомощно развёл руками, — что шеф прикомандировал меня к военному заводу.
— Что-то слышал. Кажется, испытание нового танка…
— Осторожно, Бруннер, — шутливо погрозил ему пальцем Клос. — Не пытайтесь вытянуть из меня военных секретов.
— Избави бог, Ганс, клянусь, это меня не интересует! — Бруннер громко рассмеялся.
«Пожалуй, слишком громко», — подумал Клос, медленно спускаясь по широкой лестнице здания гестапо.
3
Несмотря на беспокойство, с которым Клос вышел из кабинета Гейбеля, где ещё продолжалось совещание, он был в хорошем настроении.