Провидец Александр Энгельгардт
Шрифт:
Но Энгельгардт не впал в отчаяние, не стал посыпать голову пеплом. Сетовать на судьбу в духе поэта "Что же делать, если изменила та мечта, как всякая мечта" - не в его характере. Он не сдаётся. И опять его думы не о себе, а о процветании народа, прежде всего - крестьянства. И опять инструментом решения этой задачи у него выступает наука.
"В сфере отвлеченного, научного труда и научных интересов и находит себе утешение А. Н. после крушения его социальных идеалов.
Передав хозяйство дочери, он летом 1884 г. отправляется исследовать рославльские фосфориты Смоленской губернии, и затем в Батищеве открывается новая эра - фосфоритная. До самой смерти интересы А. Н. были сосредоточены на вопросах искусственных удобрений.
Хозяйство в средне-русской полосе с постоянным расширением запашки невозможно, так как эта лишняя запашка поглотит часть земли, нужной под выгон, под травы, и не хватит корма, не хватит навоза. Хозяйство, которое держится
Как же, с одной стороны, утилизировать эти скрытые богатства, а с другой - избавить хозяйства от исключительной зависимости от навоза? Как сделать так, чтобы запашку можно было расширять беспредельно, всю землю сделать культурной? Решение вопроса лежит в фосфоритных залежах.
Из своего флигелька в Батищеве уже поседелый Энгельгардт руководил новым "фосфоритным движением". Груды писем, статей, заметок, счетоводство по сложному делу производства опытов поглощали энергию этого человека, уже прикованного болезнью к своему старому вольтеровскому креслу, обитому телячьими шкурами. В его воображении развертывалась картина грядущего благосостояния крестьянина.
В центре хозяйства, около деревни или усадьбы, лежат тучные земли, ежегодно удобряемые навозом, доведённые до состояния огородной земли, где можно будет сеять пшеницу.
Эти поля облегают разделанные пустоши. Везти туда навоз далеко и невыгодно - они удобряются фосфоритом. А на горизонте синеют рощи и зеленеют луга на землях, с которых уже взяты урожаи льна и ржи. Там краснеют головки клевера, удобряемого каинитом, блестящие результаты применения которого так радовали А. Н., задумывавшего летом 1893 г. произвести еще новые опыты с известью. Вся земля разделена, и с трудом представляют себе новые люди те времена, когда березняки надвигались на поля, и бесконечные "пустоши" производили только жёсткие, как щетина, травы, белоус, можжевельник, куманицу и рыжики.
И это была не мечта: в Батищеве у всех на глазах осуществлялись идеалы Александра Николаевича.
Но дни его были сочтены. Болезнь мало-помалу подтачивала его богатырское здоровье. И 21 января 1893 года наступил конец.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЯТЬ ЖИЗНЕЙ АЛЕКСАНДРА ЭНГЕЛЬГАРДТА
Составление этой части книги оказалось делом очень трудным, потому что сведения о личной жизни А.Н. Энгельгардта (о чём он сам писал очень мало и скупо), его семье и ближайшем окружении приходилось собирать по крупицам из сотен различных источников и перепроверять, когда в приводимых там данных оказывались противоречия. Особо хотелось бы отметить из давних источников воспоминания А.Фаресова и других современников Энгельгардта, а из современных - материалы А.В. Тихоновой и составленный ею том "Литературных памятников" с академическим изданием книги "Из деревни. Достаточно только просмотреть её комментарии к тексту, чтобы составить представление о громадном её труде и.мастерском владении темой. Отмечу также работы Алексея Львова, Ревекки Фрумкиной, А. Степанова, Елены Шелаевой, а также исследователей, не указавших своего имени, а лишь сославшихся на свои сайты . Интересные (хотя по большей части повторяющиеся) факты приводятся авторов безымянных или подписанных только инициалами статей в биографических словарях и энциклопедиях, Я использовал часть перечисленных материалов, порой большие фрагменты, но в тексте ссылок на источники не даю (это ведь не академическое издание, а публицистическая книга), за исключением современных публикаций, которые, возможно, ещё не успели войти в научный оборот. Точнее, я взял за основу как раз упомянутый файл, поскольку это самый полный биографический очерк об Энгельгардте, и в нужных местах вставлял фрагменты других источников, а главное - собственные мнения и оценки, а также некоторые собственные открытия. Поскольку мои суждения на этот счёт, как мне представляется, либо высказаны впервые, либо существенно отличаются от мнений других авторов, я считаю их главными в этой книге, ради чего она и была написана.
Две иллюстрации взяты из академического издания книги "Из деревни", остальные отысканы в Интернете.
Приведу краткую справку о роде Энгельгардтов вообще и о начале жизненного пути (детстве и отрочестве) Александра Энгельгардта.
Смоленским исследователям удалось почти невероятное: в архивах области, пережившей страшную войну и вражескую оккупацию, они отыскали метрическое свидетельство о рождении А.Н. Энгельгардта. Согласно ему, 1832 года Июня 1 числа сельца Климова у неслужащаго надворнаго советника Николая Федорова и законной жены его Анны Игнатовой Энгельгардтов в селе Климове Духовщинского уезда Смоленской губернии родился сын Александр.
Его отец Николай Фёдорович Энгельгардт, надворный советник и предводитель уездного дворянства
Николай Федорович Энгельгардт был состоятельным и просвещённым помещиком. Он ввел метод искусственного орошения полей.
В семье помещика имелось шестеро детей: четверо сыновей и две дочери. Александр Николаевич был третьим ребенком.
Первоначальное образование Александр получил дома. А что тогда обычно означало домашнее воспитание в сельской дворянской усадьбе? Видимо, приглашение священника для обучения грамоте и преподаванию Закона Божия, надзор отца над ходом занятий у детей и барская библиотека. Для обучения сына французскому языку Андрей Петрович Гринёв из "Капитанской дочки" Пушкина пригласил француза, а для повседневного ухода за барчуком приставлялся дядька вроде Савельича и при необходимости другие воспитатели, так сказать, по отдельным отраслям знания и умения. Но Николай Фёдорович пригласил для приличного образования и воспитания детей наставников-французов. И приставленные к Александру воспитатели - это люди из народа. От них Александр воспринял уважение к нелёгкому крестьянскому труду, любовь к природе. Досуг барчук часто проводил вместе со своими сверстниками - крестьянскими детьми. Отсюда - его знание жизни крестьянства и живой, образный русский язык. Уже будучи помещиком в Батищеве, Энгельгардт встретил одного из крестьян, бывших друзьями его детства. Вот как он сам об этом рассказывал в своей книге:
"...приходит ко мне один крестьянин, с которым первым я сошелся по приезде в деревню. Крестьянин этот в крепостное время был взят из деревни в дворню и служил при мне в "мальчиках" в доме, где я воспитывался до пятнадцати лет. В малолетстве мы были друзьями и когда-то вместе играли, бегали, дрались. Потом меня отвезли в Петербург, а Степка попал в поварёнки, был поваром, служил при одном из молодых господ, с которым, как он выражался, отломал два похода: венгерский и крымский. После крымской войны Степан получил вольную, служил долго в Петербурге при одной из гимназий, наконец, заболел, пролежал восемь месяцев в больнице и, поправившись, по совету доктора, отправился в деревню, - двор его зажиточный, - в несколько лет сделался совершенным крестьянином, научился пахать, косить, рубить. Человек он был - нынешней зимой он умер - очень умный, добросовестный работник, отличный хозяин, понаметался около людей, всё хорошо понимал и пользовался громадным уважением в деревне. Когда я приехал в деревню, Степан явился ко мне поздравить с приездом: я ему очень обрадовался, стали мы припоминать старое время, как вместе лазили на голубятню, вместе воровали вишни и дразнили старого садовника Осипа. Я, конечно, угостил Степана и водочкой, и чайком. Потом Степан иногда наведывался ко мне по праздникам вечерком покалякать: пили чай, болтали о Петербурге, о старом и новом времени, о хозяйстве. Степан много мне разъяснил из деревенских отношений, много дал хороших советов". Как мы увидим из дальнейшего, именно Степан дал барину совет, во многом определивший стиль взаимоотношений помещика с крестьянами ("жить по-соседски, по-божески", а не по-петербуржски и уж тем более не по-немецки, где всё строится на деньгах). Это и стало одним из главных условий успеха начинаний Энгельгардта.
И сам Энгельгардт пишет:
"С нынешней деревенскою жизнью я был незнаком, хотя до 16 лет воспитывался в деревне. Но то было еще до "Положения", когда даже и не очень богатые помещики жили в хоромах, ели разные финзербы, одевались по-городски, имели кареты и шестерики. Разумеется, в то время я ничего не знал о быте мужика и того мелкого люда, который расступался перед нами, когда мы, дети, с нянюшкой, в предшествии двух выездных лакеев, входили в нашу сельскую церковь".
Смоленская губерния, наряду с белорусскими губерниями - Могилевской и Витебской, относилась к числу беднейших на западе Российской империи. На протяжении многих десятилетий население Смоленщины росло крайне медленно. Причиной этому являлись малоплодородные почвы, частые неурожаи, и, буквально, голодные годы. Непосильные налоги не давали возможности подняться земледельцам до приемлемого материального уровня жизни. Крестьянское население губернии было сплошь неграмотным. Детские наблюдения за тяжелым крестьянским трудом и непропорционально усилиям низкие урожаи сельскохозяйственных культур, ввиду скудности почв, может быть тогда и зародили желание у Александра Николаевича улучшать плодородие земель путем внедрения достижений химической науки в земледельческое производство.