Провинциальная история
Шрифт:
…она пережила осень, на диво теплую и сухую.
И зима ее пощадила, принесла снега, укрыла, укутала. Вдруг оказалось, что древние стены вполне способны хранить тепло, а печь и вовсе спасение, что самой Стасе для счастья нужно вовсе малость.
Дом.
Кот.
И тишина вокруг.
…а весной зазвонил телефон. Нет, он и раньше-то звонил, но нынешний случай был особым.
– Стаська, привет! – раздался в трубке радостный голос. – Ты как там, жива?
– Жива, – осторожно ответила Стася, стянув перчатку. Она пыталась подгрести листья во дворе, а еще следовало опять забором заняться,
Владика она узнала сразу.
И даже обрадовалась.
Теплилась в душе надежда, что звонит он не просто так, но потому что соскучился или даже понял, что в его жизни была одна настоящая любовь. Или не была, но будет, и сейчас вот предложит встретиться. И тут же возникла паника. Как встречаться? Куда встречаться?
Она в парикмахерской полгода не была! И стильная ультакороткая стрижка превратилась не пойми во что. Правда, волосы Стася докрашивала тем же сине-лиловым оттеночным бальзамом, но скорее по привычке, чем из желания выглядеть стильно.
Какой стиль?
Драные джинсы, не по моде, но по стечению обстоятельств. Остатки маникюра, сделанного еще зимой от скуки. Обветренная кожа. И весенний загар, который подчеркнул ранние морщины.
– Я тут к тебе заехал, а мне сказали, что ты на деревне живешь. Правда, что ли?
– Правда, – Стася посмотрела на руки, оценив и загрубевшую кожу, и темную канву под ногтями. И сами эти ногти, кривовато опиленные. – Дом бабушкин… решила вот из города уехать.
– Ну… может, оно и к лучшему… тут… такое дело… как там кот поживает? Живой?
Бес, устроившись на ветке яблони, наблюдал за воробьями, что купались в пыли. Наблюдал лениво, с вялым интересом, больше для порядка. На воробьев он не охотился, уж больно мелкими они были.
– Живой. И здоровый. Вымахал…
Стася не покривила душой. Нет, она знала, что мейн-куны – не мелкие животные, точнее, узнала потом, уже у ветеринара, что есть такая порода и вообще… но знать одно, а когда из котенка вырастает лохматая зверюга высотой по колено, совсем другое.
– Отлично… слушай… у меня к тебе дело… может, ты пару котиков еще возьмешь? Так, на передержку?
– Каких котиков?
Бес дернул ухом и открыл глаза, уставившись на Стасю. Она не сомневалась, что речь человеческую он понимал неплохо и что другим котикам он совсем даже не обрадуется.
– Так… помнишь, я тебе говорил, что у тетки питомник? Ей, короче, уехать пришлось. Срочно. В Германию… ну и оставила мне. Сказала продать. А я что? Кого мог, того и… тут мелочь такая, что не берут. Ты подкорми, а там найдешь хозяев.
– К-каких?
– Да любых. Все чин по чину, Стась. Зверье с документами, породистое… тут за одного можно пару сотен попросить, только не сейчас, а как чутка подрастут. Мне просто самому с ними возиться как-то… ну не предназначен я для такого!
Стася поверила.
Не предназначен. Куда Владику с котами чужими возиться, если он сегодня здесь, а завтра там.
– Так я привезу?
– Привози, – согласилась она, уже понимая, что сделала это зря, что ей бы себя прокормить с Бесом, и какие котики… но у нее никогда-то не получалось отказывать Владику.
Правда, когда из багажника появилась третья коробка, Стася заподозрила неладное.
–
«Это вот» возилось и пищало.
Слабо так, едва слышно.
Владик поставил коробку на землю.
– Они квелые, но если подкормить и подрастить, то ништяк будет…
Стася потеряла дар речи. Честно. Она хотела сказать, что ей тоже некогда возиться, что она давала согласие на пару котиков, но в коробках явно не пара. И что это не котики, а слепые, считай, котята, с которыми надо нянчиться и…
И она открыла рот.
И закрыла.
– А твоя тетка, она…
– Сказала, чтоб притопил, – Владик потер шею. – Ты не думай. Я и корм привез. И лотки. И все прочие прибамбасы. Вольеры-то она отдала, а это… ну… и вот…
Последней их машины появилась переноска. Из-за решетки поблескивали янтарно-желтые очи.
– Она вроде окотиться должна…
Только этого Стасе не хватало.
– Это шотландка. Окрас редкий. Вроде забрать обещались, но что-то не приехали, ну и… я тут бланки оставил, заполненные. Сама котят впишешь. Стась! Они реально дорогие! Знаешь, какая очередь стояла? Если б тетка тут осталась, она бы в жизни… – Владик переминался с ноги на ногу, а Стася разглядывала коробки, пытаясь сосчитать, сколько же в них котят.
Лысых.
И головастых.
И каких-то на диво уродливых, покрытых шерстью, но неравномерно, а клочьями. Грязных. С гноящимися глазами и ушами, что нервно дергались.
– Ты… их хотя бы кормил?
– Ну… я молока налил, но они не пили. И корм жрать не хотели. Я побоялся, что если ждать стану, то точно сдохнут. А ты добрая.
Добрая.
И глупая.
И все вместе. Стася вдруг поняла, что если не оставит их, если скажет, что это не ее дело и вообще она не соглашалась на такое, котят… нет, Владик не станет их топить, он не настолько жесток, он просто выбросит коробки где-нибудь в лесу и утешит совесть, сказав себе, что в природе так заведено, что выживает сильнейший.
– Корм выгружай, – сказала Стася, чувствуя несвойственное ей прежде раздражение. И даже обидно стало, что она всерьез мечтала о жизни с этим вот человеком, который, не умея решить проблему, нашел, на кого ее переложить.
– Стаська, ты чудо! – Владик обрадовался, и эта искренняя его радость заставила поморщиться. – Не вопрос! Куда тащить?
В дом.
Корма в машине нашлось два мешка, и не самого дешевого, что позволило Стасе выдохнуть. К мешкам добавилась коробка с консервами, пару пакетов силиконового наполнителя, стопка лотков, правда, Стася сомневалась, что в ближайшем будущем они пригодятся, но отказываться не стала, как и от сумки, в которую Владик скинул все, что, как ему казалось, может пригодиться. Стася только заглянула, но уже отметила знакомые коробки с антигельминтными и противоблошиными каплями. Глядишь, и витамины найдутся, и что-то еще, поскольку даже на первый взгляд котята были не в порядке.