Провокация (Солдаты удачи - 15)
Шрифт:
– Дождь?
– Потом ощупал голову.
– По-моему, шишка. Большая. Немножко болит. Что это было?
– А сам не помнишь?
– Помню. "Но пассаран". Я хотел объяснить, что в гражданской войне тридцать седьмого года в Испании этот лозунг не сработал. Но почему-то она меня не дослушала.
– Это доктор Гамберг, - представил я гостя.
– Сейчас он будет тебя лечить.
– Это хорошо, - сказал Томас.
– Здравствуйте, доктор. Только немного. Сто граммчиков. Больше сразу не стоит. Потом можно еще. Но сразу нельзя.
–
– гаркнул Муха.
– Он будет тебя лечить по-настоящему!
– Это как?
– Я поставлю вам капельницу, сделаю укол димедрола, - объяснил Док. Вы хорошо поспите. Примерно сутки. А потом сделаем инъекцию биностина. И на некоторое время вы будете избавлены от всех проблем.
– На какое время?
– Можно на пять лет. Можно на год. Год - минимальный срок. Биностин это современный аналог антабуса. Очень хорошее средство. Экологически чистое и не дает побочных эффектов.
– Вы хотите меня зашить?
– удивился Томас.
– Зачем? Зашивают алкашей. А я не алкаш.
– А кто?
– спросил Муха.
– Я? Я художник. Просто у меня творческий кризис. У всех художников бывает творческий кризис. Если художника продержать две недели на минеральной воде "Нарзан", у него обязательно будет творческий кризис.
– Сказал бы я, какой ты художник, да в присутствии дамы...
– Я могу выйти, - предложила Рита.
– Фитиль, кончай кочевряжиться!
– перешел Муха на проникновенный, доверительный тон.
– Ты со своей пьянкой сам все время влетаешь и нас втягиваешь. На шоссе нас только чудом не перестреляли из-за твоей водки. В избе прихватили - тоже из-за тебя. А наследство твоего деда? Ты же просрал целое состояние! И все из-за пьянки!
– Ничего я не просрал, - возразил Томас, проявив совершенно неожиданную трезвость понимания ситуации.
– Ты, Муха, как ребенок. Никто и не дал бы мне этих бабок. Да еще и шею могли свернуть. Даже странно, что ты этого не понимаешь.
– Ты потерял бумаги, за которые отдал пятьдесят штук! Пятьдесят тысяч долларов, Фитиль! Вникни! Ты мог бы на них десять лет жить и в ус не дуть!
– Нет. Если десять лет, то дуть. А не дуть - только пять лет.
– Ладно, пять. Мало? Взял и выбросил пять лет безбедной жизни! Из-за чего? Из-за пьянки!
– Ты плохо обо мне думаешь, Муха. Да, плохо. Я от тебя этого не ожидал. И вообще ты грубо со мной обращаешься. Охрана не должна так обращаться с охраняемым лицом. Я еще в машине хотел все рассказать, а ты сказал мне "заткнись".
– Что ты, черт бы тебя, хотел рассказать? Давай, рассказывай!
Томас болезненно поморщился и пообещал:
– Расскажу. Только сначала нужно поправиться. А то немножко болит голова.
Я вопросительно взглянул на Дока. Он кивнул:
– Можно. В его состоянии это не имеет значения.
Рита подошла к бару, налила в низкий широкий стакан "Мартеля" и на подносе подала Томасу.
– Спасибо, - с чувством сказал он.
– Рита Лоо, ты нравишься мне все больше. И знаешь что?
– Из нас выйдет хорошая пара. Пей.
Томас был не из тех, кто заставляет себя упрашивать. Он осушил стакан, потом удобно устроился на диване, закурил и приступил к рассказу:
– Вот ты, Серж, спрашивал, кто этот толстый человек из клуба "Лунный свет".
– Ты сказал: администратор.
– Не-ет! Он не просто администратор. Он лучший мастер в Таллине. Кукольник. Он делает куклы.
– Куклы?
– удивился Артист.
– Какие куклы?
– Не те, в которые играют. Совсем другие. Серж уже догадался. Мы вместе с ним были у Мюйра. Ты понял, почему я так себя вел? Волновался, пакет ронял?
– Тогда не понял, - честно признался я.
– Сейчас понимаю.
– Ты правильно понимаешь. Я отдал ему не бабки. Нет. Я впарил ему "куклу"! Это такие пачки, с виду как бабки, - объяснил Томас Артисту.
– Но бабки там только сверху и снизу. А в середине - бумага. Это и называется "кукла".
– А где же бабки?
– спросил Муха.
Томас расстегнул плащ, извлек из внутреннего кармана пакет в коричневой оберточной бумаге и с торжеством шлепнул его на стол:
– Вот! А вы говорите: алкаш, зашейся!
– Фитиль, я тебя недооценил, - вынужден был признать Муха.
Он развернул бумагу. Там оказалось пять пачек в банковских бандеролях. Я недоуменно поморщился. Я хорошо помнил, что Мюйр вскрывал бандероли на всех пачках.
Я распотрошил пачки. В каждой из них было по две стодолларовые купюры сверху и снизу, а в середине - аккуратно нарезанная бумага.
Это была "кукла".
И тут до меня дошло: Томас перепутал пакеты. Пакет с долларами он отдал Мюйру, а "куклу" спрятал в потайной карман плаща.
Томас уставился на "куклу" и смотрел на нее не меньше минуты. Потом снял плащ и пиджак, лег на диван, скрестил на груди руки и сказал:
– Доктор, приступайте. Я сдаюсь.
Нам предписывалось: по прибытии в Аугсбург остановиться в отеле "Хохбауэр" на Фридхофштрассе, оформить в мэрии документы на вскрытие могилы Альфонса Реба-не, купить по кредитной карточке гроб высшей категории и доставить на муниципальное кладбище, переместить останки Альфонса Ребане в купленный гроб, организовать упаковку гроба в деревянный короб. После этого дождаться прибытия из Таллина микроавтобуса, погрузить в него короб и самолетом вернуться в Таллин.
Билеты на рейс "Люфтганзы" до Мюнхена, от которого до Аугсбурга было около ста километров, заказали для нас на 28 февраля, но вылет пришлось перенести. То ли Док переборщил с дозой снотворного, то ли организм Томаса оказался слишком восприимчив к димедролу, но после капельницы и уколов он продрых не сутки, а почти двое. Но Янсен не выразил никакого недовольства отсрочкой. Напротив, выразил глубокое удовлетворение нашими действиями, хотя и не понял, как нам удалось уломать клиента на это дело.