Провокатор… Герой… Кто он?
Шрифт:
– Ну и что? В начале прошлого века двухсотлетие не удалось отметить должным образом – помешал Наполеон. И царю Петру – не до юбилеев: шла война со Швецией…
– Рано все же начинать…
– Прицел ясен: триумфально проследовать на виду у Европы всей. Провести торжества в империи Российской. Киев – только начало!
– Об этом пока что не стоит говорить… Всего лишь догадки…
– Но догадки обоснованные! – Но вот он поменял тему, начал петь арию из другой оперы: – Из царствующих домов повезло Габсбургам больше всего. Они пятьсот тридцать три года владели Священной римской империей германской нации. Испанией правили сто восемьдесят четыре года. Австрийской империей позже. Теперь Австро-Венгрией уже сто семь лет.
– Это Габсбурги…
– Валуа владели Францией двести шестьдесят один год. Бурбоны: двести двадцать один год…
– У нас всех грубиянов, хамов называют бурбонами, – в разговор вмешался тип со вздернутым носом, вросшим в узкий лоб.
– Они же двести пять лет держались у власти в Испании и сто семнадцать лет в Неаполитанском королевстве.
– Еще кто?
– Стюарты в Шотландии – двести тридцать два года. Затем в Великобритании ровно сто лет. Тюдоры там же – сто восемнадцать лет…
– Романовым нечего краснеть, они свое взяли.
– Да, во всей Европе нет более значительной семьи. Им ярко светит будущее, – опять этот тип. Верно, монархист. Искренние слова?
– Прелюбопытнейшая статистика!
– Статистика вообще наука наук. Моя страсть. Удивительная на цифирь память. Мне стоит один раз посмотреть или услышать – все! Запомнил на всю жизнь. Приведу даты рождений, правлений и смерти всех выдающихся государственных деятелей по памяти. Да и этапы жизни писателей, поэтов, художников, композиторов тоже. Последних особенно: музыка – моя вторая страсть. Может, даже первая. Только слушая музыку, музицируя сам – чувствую себя человеком, индивидуальностью… Личностью… Звуки… Нет ничего более удивительного в этом мире.
– Эмоциональный вы человек… Только сейчас другое стоит на повестке дня: как лучше подготовиться и встретить высочайших гостей, – заметил Кандыба. Он лишь подумал, но не сказал: «Только оторванные от жизни люди увлекаются музыкой и цифирью…»
– Думаете, вы один готовитесь к приезду высочайших особ? Все готовятся. У охраны особенно много дел, – неугомонно продолжает «интеллигент».
– У них всегда много дел.
– Случаются и перекуры… Нет рьяных служак в этом ведомстве. Спиридович был таким, пока не получил свою пулю.
– Почему «свою»?
– Пусть чужую… И Кулябко вначале крепко взялся: упрочился пока. Теперь он стал обрастать жирком.
– Ему еще рановато подумывать о пенсии, – опять вмешался самозваный тип. Терпят: молчи и слушай, так нет же – со своими репликами и наблюдениями лезет…
– Все очень просто: сбили пламя революции – все успокоились, – заметил Кандыба удовлетворенно.
– Положим… – Бурко не со всем соглашается.
– Теперь ему нечего стараться и выслуживаться – высокий чин… Займет местечко потише, да обязанности спокойнее… Доживать будет! – заметил Кандыба.
– Он еще совсем молодой! – опять этот несдержанный выскочка. Словно без него не обойдется.
– Молодой, да ранний! Не хочет рисковать головой.
– Кому он нужен? – лезет нахально.
– Не говорите. На начальников охранных отделений охотятся…
– Прежде охотились. В последние времена революционеры отошли от индивидуального террора.
– Не все отошли! – опять и опять…
– Все же, стало спокойнее… – Он выдержал небольшую паузу и обратился к Бурко.
Кандыба, полюбопытствовал:
– А вы чем заняты?
Бурко одет скромно, но опрятно. По теме разговора, тону и очень скупым словам и жестам видно – человек он значительный. Много знает. Русский интеллигент! Такие не мирятся с судьбой и окружающими условиями – они ввязываются во все происходящее. Их даже никто не побуждает к деятельности, не тянет заязык.
Кандыба – человек другого склада характера: он ненавидит таких правдистов. Что им надо? Он сам давно понял механику и технику жизни. У нас как в Речи Посполитой: хитрый, нахальный, горластый правит, живет, а остальным поручает прислуживать и создавать удобства. Таков смысл существования. Отдельные люди все еще бредят давно и безвозвратно отнятой свободой. Бесконтрольно чешут языками. Это страшно: власть не может заставить трепетать перед собой. До сих пор дают о себе знать рецидивы революционной анархии. Остались бациллы. Революция – это страшный недуг. Ее дурь еще долго продолжит изводить и забивать головы.
Бурко как-то сразу сник и посуровел.
– Служу-с, – ответил уже сухо, с явной неохотой. Видно сразу: данный вопрос неприятен. Уточнил: – По почтовому ведомству…
– Ну и как? – спросил Кандыба, не заметив произошедшую с ним перемену.
– Ничего-с… Благодарствую за внимание…
– Получше держите язык за зубами. – Кандыба пронизывающе смотрит в глаза. Его совет, высказанный почти заговорщическим тоном, понятен однозначно. – Учтите, не стоит распространяться на политическую тематику. Если… Если, конечно, не желаете потерять службу.
– Учту-с.
– Путь держите на службу?
– Да-с.
– Идите!
– Желаю всего доброго!
– Идите!
И он ушел, смешно и скромно семеня ногами, к аппарату своему телеграфному, где может принимать заказную корреспонденцию возле маленького окошка. Скучнейшая служба!
Кандыбе легче – он помещик. В некоторой степени даже фабрикант – содержит грибоварни. Грибы – даровой продукт природы. У нас любят соленья, а потому продукцию раскупают. Он специально приехал из своего имения на торжества. Страде нет конца: не выкопали клубни. И по возрасту ему рано забираться на печку. Очень хорошо пошла озимь. Теперь нужны дожди, дожди… У земледельца сейчас радостные забавы – пользуйся щедростью матери-природы. Осень – самая славная пора. Только бы вновь не начали бунтовать мужики! Шумно в городе, но не променять на него опьяняющую щедрость природы. Эх, умиротворяющая эта тишина мироздания! Не хватает определенных удобств, культуры, но зато жизнь здоровая, осмысленная.
Россия смотрит на Запад, создает города, а ее задача – почвы возделывать. Только в здоровом труде и в свежей пище залог могущества Отчизны. Почвенные угодья – главное богатство страны. Скученные города обречены. Но они пока существуют… Но только пока… Наша судьба и самобытность связаны с природой.
В двадцатых числах августа в Нижний Новгород к губернатору А. Н. Хвостову заехал Григорий Распутин. Его приняли со всеми почестями и пригласили на беседу. На встрече старец сказал губернатору, что приехал посмотреть его душу. Предложил место министра внутренних дел. Губернатор к данному предложению отнесся легкомысленно, а потому ответил в несколько шутовском тоне. Он знал о влиянии Григория Ефимыча при дворе. Столыпина считают в провинции непреклонной силой. Никто бы не поверил, что в настоящее время он может уйти в отставку. Старец усмехнулся и ответил: «Уйти Столыпин должен!»