Провокатор… Герой… Кто он?
Шрифт:
И в «Херманни» шныряют ищейки. Оказывается, осматривают исподлобья всех встречных. Друг другу подают подозрительные знаки. Чтобы оставаться вне подозрения, и там нужны приличный костюм, крахмальный воротничок и высокие манжеты… Показное приличие! И вправду, костюм до неузнаваемости меняет внешность. При обыске охранка забрала карточку – там снят в шестнадцать лет. Благодаря костюму слабо на себя похож. По нынешнему документу мне двадцать восемь лет, по лицу-фигуре трудно дать более двадцати четырех. При проверке это обнаружится сразу. Повернешься куда – кругом фиаско! Таких скверных, взаимно переплетенных обстоятельств никогда не случалось: положение безвыходное. И не знаешь, что предпринять… Сидишь и мечтаешь.
Голова ничего не соображает, не варит! Когда все это кончится, да
Что можно здесь сделать? Вся страна пронизана произволом. Любая инициатива, несогласованная с властями, воспринимается как антиправительственное выступление. Живая мысль, не шаблонный поступок – под подозрением. Реакция залила все поры жизни. Она выступает под своим именем и собственной сущности не скрывает. Захлестнула движение. Как некогда явилась в моде откровенная честность: «Иду на вы»… Реакция откровенно осуществляет свои неблагородные функции. Но что поделаешь? Она вызвана необходимостью – правящие классы без нее уже не способны удержаться у власти.
На высоте охрана? Или это видимость и маскировка? Нет, из подворотен подозрительно оглядывают каждого прохожего. Торжества! Подготовку к торжественному празднованию трехсотлетия царственного дома Гольштейн-Готторп-Романовых в мире начали загодя. Легко нашли повод – открытие и освещение памятника Александру II, Царю-освободителю.
Гнет не прекращается: он приобретает повсеместное распространение, давит все с большей силой. Русские долго не выносят чужеземное угнетение (татаро-монгол все же терпели полтора столетия), но угнетение собственных правителей считают вполне нормальным явлением. Беспрекословно мирятся с ним. Неизбежное зло им кажется желанным. Русские слишком податливы и сговорчивы, многотерпеливы и выносливы. В этих чертах характера заключены основные причины их страданий.
Гнет становится утонченнее, тягостнее, захватывает все новые сферы бытия, приобретает повсеместное распространение. Власти удаляются от своих подданных все более и более: они не знают их нужд и желаний. Находятся в плену собственных фантастических идей, которые осуществляют при помощи угроз, силы и оружия. Власть становится чуждой народу. К несчастью, при безразличии граждан к судьбе собственной страны и личным стремлениям такая власть может существовать долго. Для себя лично эти люди делают все без какого-либо желания, словно по принуждению. Безалаберность, леность свойственны им сильнее всяких прочих вещей.
Никакими искусственными впрыскиваниями и другими мерами невозможно вывести их из вековой спячки. Должен произойти естественный процесс возмужания и становления. Он может занять целые столетия… Власть удерживает народ в кабале, не позволяет ему выйти из своего средневекового застоя, состояния политической индифферентности, нравственного сна, безволия и опустошения. Еще долго должна катиться телега развития. Народ безмолвствует: ему нечего сказать. Он примирился со своим бесправием – считает его вполне нормальным. Для себя ничего другого не видит, не предпринимает. Прежде должны пройти века, а уж затем люди выйдут из своего стихийного состояния и превратятся в дельных сочленов правового сообщества. Столь радикальные преобразования необходимо осуществлять постепенно и незаметно. Со временем они пойдут быстрее. Это очень долгий процесс видоизменения человеческой психологии: наряду с преобразованием жизни и условий существования общественного организма.
Человеческий механизм очень чувствительный, подвержен травмам и обидам, а потому его не стоит испытывать на прочность и стойкость. При нахождении любителей острых ощущений среди людей, пусть они распоряжаются сами собой. Простой смертный обычно противится шквалистому нашествию безграничного количества факторов и отдельных обстоятельств. Природа гармонична. Здесь существуют явные огрехи и видимые простым глазом несоответствия. Своей жизнедеятельностью человек словно пытается не устранить эти
Очень нежна психологическая структура общественного организма: ничего не стоит вызвать в нем массовый психоз. Но потом попробуй избавиться от его последствий. Болезнь духа – очень долгая и опасная болезнь. Она в какой-то момент способна разрушить сам организм. Нельзя допустить ее развития. Ее необходимо локализовать в самом начале. Возникает очень много неясностей и вопросов в связи с каждым поворотом судьбы. Психика не терпит никаких неясностей и недомолвок. Ответы ее не всегда верны. Общественное устройство и так непросто, а его еще и преднамеренно усложняют, скрывают механизм работы от человеческих взоров. Не подпускают к тайнам ближе, чем на расстояние пушечного выстрела. Если бы общество исповедовало только благородные законы… Вся беда состоит в том, что благородство оттеснили на план задний. Оно находится в загоне. Его пытаются всячески искоренить и подменить чем-то другим – фальсифицированным и частично доброкачественным.
Нередко в общественную структуру пытаются ввести злое начало: наделяют его сильным характером и мощной движущей струей. Бессострадательно злое, как всегда ненавидит все живое и норовит заменить его бессловесными механизмами. Существуя в чистом виде, добро слабо способно противостоять хитроумным сплетениям зла. Но благодаря своей настойчивости, стараниям и упрямству добро побеждает. Ненадолго и тем более не окончательно. Борьбой вечно движет какой-то болезненный азарт – при внимательном рассмотрении замечаешь это. Вся жизнь кажется борьбой. Борьбой двух начал. За существование. Видно, никогда победа не достанется чему-то одному. Злое и доброе не встречаются в чистом виде. В одном есть частица другого. Только при упрощенном взгляде на вещи возможно их разделить. Действительность намного сложнее любых чистых схем и построений.
При всех своих недостатках и грубостях структуры государство необходимо. Оно хоть как-то сглаживает человеческие страсти и сдерживает преступные наклонности. Оно не способствует развитию талантов, но и не противостоит им. Сумел преодолеть преграды, пройти сквозь очистительный строй жизни – молодец, а нет – пиши пропало! Инициатива, энергичность и предприимчивость всегда достигнут своей цели. Кому нужны слабые таланты? В этой жизни часто властвует хищничество. Слабость называют пороком. Подниматься в путь со столь малоценным багажом несолидно. Потенциальный талант – малосущественное существо. Оценивают лишь его грани, раскрытые по достоинству. Чаще всего посмертно.
Мир насыщен злобными середнячками: разве эта публика позволит кому-то стать умнее себя, просвещеннее, стоять выше, обладать большим авторитетом и влиянием? Этого типа ничтожества преследуют любую незаурядную мысль и оригинальное действо. Они хотят следующего: пусть таланты во всем походят на бесталанных, то есть их самих. Пусть талант потеряет свое характерное лицо и внешность. Но такое почти невозможно, чтобы талант стал заурядным. Это противоречит здравому смыслу. При жизни любому таланту несладко достается от общества. Само же общество без стеснения и с готовностью пользуется деяниями талантов. Оно посмертно даже обожествляет творческую жизнь и деятельность «своих талантов». Наделяет почти мессианскими чертами. Излишне это. Только в преодолении препятствий полностью раскрываются характер и дарование таланта. Законно утверждается правда. Общество – испытательный полигон для таланта. Ценность такого общества не больше самого полигона. Общество редко достойно рождаемых в его среде талантов. Они сами мужают и развиваются. Общество почти всегда только среда для их жизнедеятельности.