Прозрение. Том 2
Шрифт:
— Я не говорю, что нехорошо. — Я задумался. Подобрать нужные слова было непросто. — Говорю, что это пройдёт. Зачем плакать?
— Вас учат сдерживаться, — слабо улыбнулся наследник. — Нас — понимать, что эмоции — штука примитивная, для черни. Потому эрцоги не показывают эмоций на людях. Но я — не эрцог.
Эберхард полистал книгу, качнул головой, отложил. Взял другую и протянул мне:
— Вот эту возьми.
Томик был маленький, в ручном оформлении. Тканый, расшитый серебром переплёт, иллюстрации, выполненные
— Это баллады Ро. Рогарда, — пояснил пацан и отвернулся, чтобы со щёк не накапало на страницы. — Тебе же нравились его стихи? Я люблю эту книгу. Может, она покажется тебе слишком детской, но, может, и напомнит потом обо мне.
Я взял обе книги — одну голенькую, другую запечатанную в герметичный пакет, поблагодарил и направился к выходу из сада. Больше нам говорить было не о чем.
Может, Данини ошиблась? Эйниты не боги, и лишь тот, кто ничего не делает, тот и не ошибается.
Другой вопрос — куда мне теперь? На Аскон или встретиться сначала с Локьё? Но он бы связался со мной, осени его что-нибудь стоящее.
История двадцать шестая. К вопросам правды и секса (окончание)
Суэ, территория Содружества
Эберхард что-то крикнул, когда я уже подошёл к живому заборчику в два моих роста и витой белой калитке.
Я не расслышал толком его слова и просто помахал рукой.
— Стой! Да стой же!
Я увидел, как мальчишка бежит, и параллельно уловил вибрацию спускающейся шлюпки.
Рос решил забрать меня прямо здесь.
Вот же акробат хэдов!
Я ведь не зря пошёл в сад пешком — здесь кругом были натыканы разномастные деревья, а потому шлюпку было проще оставить на площади.
Но Росу захотелось повыделываться, и он прилетел за мной в сад. Ну, заберёт, ладно. Но ведь потом придётся возвращаться в ратушу за Данини.
Задрал голову: шлюпка втискивалась практически между моим плечом и пушистым гибким забором, фокусник, мать его.
Я хлопнул по теплому хемопластиковому боку повисшей рядом «двойки», Рос высунулся, помахал Эберхарду.
О, так вот чего пацан бежит. Наверное, подумал, что меня привёз Дерен?
Но даже увидев Роса, мальчишка не остановился, и я решил его подождать.
— Что-то забыл? — спросил я наследника, запыхавшегося и бледного от неожиданной нагрузки. Дохлый он был для полагающейся ему медицины.
— Я должен сказать тебе… — на миг Эберхард вошёл в меня глазами, но выскользнул, оборвав контакт, и начал напряжённо оглядываться.
Здесь нас, скорее всего, уже не слушали, не весь же сад начинять жучками. Но кто их знает, этих экзотов? Могли перестраховаться, эрго у них немерено.
Я кивнул Росу, чтобы включил радиоподавление, и лишь потом повернулся к Эберхарду:
— Теперь говори. Нас никто
— Ты должен это знать. Неправильно, что не знаешь… — Эберхард всё ещё задыхался. Спортом ему надо заниматься.
Я придержал наследника за плечи, давая понять: пусть отдышится, не особо я и тороплюсь, некуда мне торопиться.
— К Беспамятным все эти тайны! — он вдруг уткнулся в меня и заплакал навзрыд.
Рос спрыгнул, и успокаивали мы пацана вдвоём.
Неумело, не было у нас такого опыта, приводить в себя дрожащего, захлёбывающегося от слёз подростка.
— Ты скажи, если тебе здесь плохо, я что-нибудь придумаю! — Я понимал, что с мальчишкой творится серьёзное, но не понимал, что. — Мы тебя куда-то не туда привезли? Тебя обижают здесь? Хочешь, я поговорю с Локьё, найдём тебе опекуна в другом Доме?
Но Эберхард только мотал головой и плакал.
Наконец Рос хлопнул себя по лбу, метнулся в шлюпку и принёс маленькую, в пол-ладони фляжку, покрытую растрескавшимся от времени хемопластиком.
— Вот! — сказал он. — Забыл.
И протянул фляжку наследнику.
Эберхард замолчал, сглатывая слёзы, и уставился на фляжку.
Она, пожалуй, была офицерская, под акватику или спирт. Похожие я видел в музее, ещё в Академии. Они были в ходу во времена начала колонизации. Чисто южный реликт.
А вот выдавленный на хемопластике вензель затормозил и меня — он напоминал букву «Э», перевитую виноградом. Такую же, как я видел сегодня на шее Аминатэ Медар, тетки Эберхарда Имэ.
Рос щёлкнул по мембране, открывая фляжку. Ткнул в руки наследнику.
— Пей! Дерен сказал — поможет.
Эберхард покорно глотнул, поперхнулся и замер. И даже дышать перестал.
— Это что, спирт? — нахмурился я.
С Дерена станется подсунуть что-нибудь этакое…
— Йоль, — пояснил Рос. — Дерен дал её ещё в прошлый раз, когда я вёз Вила на Кьясну. Забыл. Он сказал что-то типа: «Если будем плохо прощаться». А мы — хорошо тогда попрощались.
— Это Дерена? — Я уставился на вензель.
Страшное подозрение мелькнуло у меня и начало обрастать деталями случайных разговоров, намёков…
— Ага, — кивнул Рос. — Он её всё время с собой таскает.
Эберхард сел на траву, прижав к груди фляжку, и я опустился рядом, ощутив, что полный идиот. Форменный. Маркированный.
Ну, Дерен, ну, хэдов сын. Вот же помесь керпи с гикарби!
— Жарко, — сказал Рос, вытирая со лба пот. — Он что-то ещё передавал. На словах. Я сейчас вспомню.
— Я знаю, — прошептал наследник.
Он разглядывал фляжку так, словно уже видел её. Гладил царапины, покрывающие вензель.
Я покопался в башке. Вроде у Дерена и в самом деле была какая-то фляжка. Ещё в Белой Долине, на Аннхелле. Вот только на вензель я тогда внимания не обратил, не помнил, был он там или нет?