Пруссачество и социализм

Шпенглер Освальд Арнольд Готтфрид

впервые были навязаны немецкому капитализ-

му лишь с 1917 года самим же социализмом

и особенно решительно, может быть, путем рас-

слабления мастерски организованных профес-

сиональных союзов и путем введения местных

промышленных советов. Признанием этих со-

ветов социалисты большинства стремятся

скрыть перед массами свое тяготение к либера-

лизму и парламентаризму. Враг истинного со-

циализма - то движение, которое идет

на роди-

не капитализма под именем социализм. Ны-

нешние вожди немецкого социализма предали

забвению то, что заметил своим острым взором

Энгельс, они забыли, что существует только не-

мецкий социализм, и стремятся доказать это

своей, достойной Михеля, покорностью социа-

листам Антанты.

На деле французский социализм, социализм

уличных скандалов и саботажей, воплощает со-

бой голое чувство социального реванша, нашед-

шее еще при парижском восстании Коммуны

своих Клемансо^; английский социализм есть

реформированный капитализм, и только один

немецкий социализм представляет собой миро-

воззрение. Француз остается анархистом, анг-

личанин - либералом, и французский, и анг-

лийский рабочий прежде всего являются фран-

цузом и англичанином, а потом уже, быть мо-

жет, теоретическими сторонниками интерна-

ционала. Прирожденный социалист - прус-

ский рабочий*- всегда оказывался обманутым

*Глубокий смысл заключался в словах Бебеля, когда он од-

133

социалистами других стран. Он один серьезно

относился к фразам, так же серьезно, как ка-

кой-нибудь профессор к фразам в церкви Св.

Павла. Прусский рабочий, единственный рабо-

чий, который мог сослаться на грандиозное тво-

рение - на свою партию - был благоговейным

слушателем рабочих других стран и помогал

оплачивать их забастовки.

Истинный интернационал возможен только

при победе идеи одной расы над всеми осталь-

ными, а не путем растворения всех мнений в од-

ной бесцветной массе. Станем, наконец, скепти-

ками и отбросим старые идеологии. Нет ком-

промиссов в действительной истории. Кто в них

верит, должен испытывать вечный ужас перед

бессмысленной пляской событий, и он только

обманывает самого себя, когда думает совла-

дать с ней, заключая договоры. Существует

только один исход вечной борьбы - смерть.

Смерть одного лица, смерть народа, смерть

культуры. Наша смерть еще далеко, в безвест-

ной тьме ближайшего тысячелетия. Мы, нем-

цы, брошенные судьбой в это столетие, вплетен-

ные в нашем бытии в фаустовскую цивилиза-

цию, обладаем богатыми, непочатыми возмож-

ностями, и перед нами стоят грандиозные зада-

чи. Для интернационала, который несомненно

подготовляется, мы призваны дать идею миро-

вой организации и мирового государства, анг-

личане - идею мирового треста и мировой экс-

нажды назвал Мюнхен Капуей немецкой социал-демо-

кратии. В мюнхенском советском карнавале он бы мог

найти подтверждение своей мысли.

134

плуатации, французы же ничего не могут дать.

Мы боремся за эту идею не нашими речами,

а самим фактом нашего существования.

С прусской идеей неразрывно слита судьба идеи

монашеского ордена - идеи истинного социа-

лизма. Только церковь еще носит в себе старую

испанскую универсальную идею - попечение

и заботу о всех народах в тени католицизма.

Картина грандиозной борьбы между политичес-

ким и религиозным пониманием мира дней го-

генштауфенской эпохи еще и ныне грозит нам.

В настоящий момент, однако, одерживает побе-

ду, в лице британского льва, третья идея, идея

викингов: взгляд на мир не как на государство,

не как на церковь, но как на добычу.

Истинный интернационал - это империа-

лизм, господство над фаустовской цивилизаци-

ей, следовательно, над всем миром, на основе од-

ного руководящего принципа, без компромис-

сов и уступок, а только побеждая и уничтожая.

Рядом с социализмом и против него стоят капи-

тализм и ультрамонтанство; таковы три вида со-

циалистической воли к власти: посредством го-

сударства, денег и церкви. Их силы опираются

на мир политического, хозяйственного и рели-

гиозного сознания, и каждая из них стремится

подчинить себе обе другие: таковы творческие

инстинкты представителей прусской, англий-

ской и испанской культуры; они восходят, от-

влекаясь от духовного холода и высоты совре-

менной цивилизации, назад к тем ранним, непо-

средственно чувствовавшим людям готической

эпохи, из которых одни мечом и плугом завоева-

ли болота прусской земли, другие на своих