Пружина для мышеловки
Шрифт:
Всё. Я дома.
Секретарь Ларочка терпеливо стояла у двери в ожидании, пока шеф соизволит ее заметить. Ей с самого утра казалось, что Лев Александрович вроде как не в себе, вопросы задает странные, ответов не слушает, и глаза у него какие-то… непривычные, что ли. За три года работы у Аргунова Лара таких глаз не видела, а ведь за три года всякое бывало: и трудности, и конфликты, и скандалы, уж казалось бы, шефа она во всех состояниях успела увидеть. Ан нет. Сегодня он был совсем особенным, непонятным, и оттого Лара нервничала
Аргунов склонился над бумагами, сидя за столом, но Лара отчетливо видела, что он их не читает. Однако же головы он не поднимал и на Лару не смотрел, хотя не далее как десять минут назад вызвал ее в кабинет. Лара вошла и вот уже битых десять минут стоит, чувствуя себя полной дурой, и не понимает, что происходит. Аргунов молчит, хотя не может не видеть стоящую в трех метрах от себя девушку.
– Лев Александрович, – вполголоса позвала Лара уже в третий или в четвертый раз.
Эта попытка оказалась удачной, шеф поднял глаза и уставился на секретаря с видом полного недоумения.
– Да, Лара? Вы что-то хотели?
– Вы меня вызвали, – сдержанно ответила девушка, пытаясь скрыть обиду.
«Что-то хотели». Да ничего она не хотела. Уже восьмой час, ей давно пора уходить, а она стоит тут, как дура, и ждет неизвестно чего.
– Ах да, простите, Ларочка, я отвлекся… Что-то я хотел вам сказать… Черт, из головы вылетело. Простите, ради бога.
– Да ничего, Лев Александрович, – смягчилась она.
Кто его знает, может, у него в самом деле такие серьезные проблемы, что голова не на месте. Всякое бывает.
– Вам чай сделать? – участливо спросила она.
– Нет-нет, спасибо. Вызовите машину, поеду домой.
– Хорошо.
Она позвонила водителю Аргунова, навела порядок на своем рабочем столе, выключила компьютер и кофе-машину, сменила обувь, сняв туфельки на высоких каблуках и надев более удобные, в которых ходила по улице, освежила макияж и приготовилась уходить. Но не раньше, чем уйдет шеф. Такое правило. Если он сам не скажет, что секретарь может быть свободна до завтра, то нужно сидеть до тех пор, пока он у себя в кабинете.
А Аргунов все не уходит. И чего он там высиживает? Звонка, что ли, ждет от кого-то? Зачем тогда просил вызвать машину? Ничего не понятно.
Лара со вздохом открыла сумку и достала книгу, которую читала в электричке. Жила она в ближнем Подмосковье, на дорогу времени уходило много, поэтому без книжки она обычно из дому не выходила.
Она успела прочесть десять страниц, когда в приемной появился Миша, водитель Аргунова.
– Лар, случилось что или как? Чего шеф-то не идет? Или вертаем все назад и никуда не едем?
Она пожала плечами.
– Не знаю. Велел вызвать машину, больше никаких указаний не поступало.
– Может, позвонишь, спросишь? А то я как дурак в машине сижу, а там такой футбол идет, я с охранниками смотрел. Если пока не едем, тогда я пойду еще посмотрю.
–
– Ты чего, Лар? – удивился парень. – Конфликт интересов, что ли?
– Да нет, просто Лев Александрович сегодня какой-то слабо адекватный. Меня вызвал, так я у него перед носом битых полчаса поторчала, пока он меня заметил. А потом оказалось, что он не помнит, зачем вызвал. В общем, если что – звони ему сам, я нарываться не хочу.
Насчет получаса она, конечно, сильно преувеличила, но что это за женщина, если она в своих рассказах воспроизводит события с точностью до минуты и сантиметра? Женщины, в отличие от мужчин, прирожденные рассказчицы, а для рассказчика первое и главнейшее дело – сделать рассказ интересным и ярким, иначе будет скучно. Мужчины излагают факты, а женщины рассказывают истории, в этом вся разница.
В приемной стоял небольшой телевизор, и Миша бросил на него плотоядный взгляд.
– Лар, я включу телик, можно? Здесь посижу, футбол посмотрю.
– Включи, – холодно ответила она. – Только негромко.
Аргунов вышел спустя еще сорок минут, и Лариса с сожалением отметила, что книжка уже почти закончилась и на дорогу в метро и электричке оставшихся страниц явно не хватит.
– Не гони, Миша, – попросил Аргунов, – дождь, дорога мокрая. Я не тороплюсь.
– Хорошо, Лев Александрович, – кивнул водитель, – не буду.
Аргунову было плевать и на мокрый асфальт, и на дождь. Но он действительно не торопился. А если быть совсем честным с самим собой, то Льву Александровичу пришлось бы признаться, что он пытается всеми силами оттянуть момент возвращения домой. Потому что дома он больше не сможет делать вид, что ничего не произошло, он откроет шкаф в своей спальне и снова увидит ЭТО.
Он увидел ЭТО вчера поздно вечером, когда перед сном доставал из шкафа чистую пижаму. ЭТО выпало с верхней полки прямо ему в руки. Маленькая футболочка на ребенка лет семи-восьми, желтенькая, со смешным зайцем на груди. В первый момент он окаменел, потом судорожно запихнул футболку обратно в шкаф, закрыл дверцу и трясущимися руками запер ее на ключ, словно кусочек желтого трикотажа был живым и мог оттуда выползти, наброситься на него, спящего, и задушить.
Ночью он боялся уснуть, да и не смог бы, наверное, даже если бы очень захотел, лежал, прислушиваясь к себе, всматриваясь в самого себя, вспоминая и холодея от ужаса. Неужели все вернулось?
…Прошло почти тридцать лет, но до сих пор он не может без ужаса и содрогания вспоминать то, что тогда произошло. Тогда, в семьдесят пятом, он обнаружил в своей квартире, в тумбочке возле дивана, поясок от детского платьица, белый в красный горошек. Сначала удивлялся и недоумевал, даже смеялся над неожиданной находкой и весело, как помнится, за бутылкой дешевого вина, на кухне своей квартиры, с шуточками и прибауточками поведал об этом своему другу Славке Ситникову. Славка сначала тоже смеялся, потом вдруг стал необычно серьезным.