Прямая угроза (в сокращении)
Шрифт:
— Ваш босс американец?
— Ирландец из Бостона. Образованный, университет окончил, но такая же дрянь, как и все они. Вы знаете, о ком я говорю: о храбрых парнях, которые сидят в бостонских барах и бросают по доллару-другому в корзинку сборщика средств из Комитета помощи Северной Ирландии с таким видом, точно они готовы поиметь всех на свете. Вот и Пигготт такое же дерьмо, только вместо того, чтобы надираться в салуне «Трилистник Джерри Келли» — или как он там у них называется, — этот сидел за компьютером и придумывал идеальную ракету. Насколько мне
— Вы сказали — Пигготт? — Дэйв особо выделил эту фамилию — для нее, поняла Лиз, на случай, если связь барахлит.
— А что? Он вам известен? — с подозрением спросил Патрик.
— Никогда о нем не слышал. Он не родственник жокея? — Дэйв выдавил из себя смешок.
Патрик к нему не присоединился. Должно быть, он уже жалеет о том, что вышел из себя, подумала Лиз. У него зуб на Пигготта. Это совершенно ясно. О том, что сделал ему Пигготт, остается только догадываться, однако Лиз не верила, что причиной мести было лишь американское гражданство Пигготта.
— Вы очень помогли нам, Патрик, — сказал Дэйв. — И помогли бы еще сильнее, если бы смогли разузнать побольше. Давайте в следующий раз встретимся в Белфасте.
— Нет. — Тон Патрика никакого места для сомнений не оставлял. Лиз услышала, как он открывает дверцу машины. — Больше вы от меня ничего не получите. А уже полученного вам хватит, чтобы убрать Пигготта. Если же вы не возьмете его и кого-то из ваших разорвет на куски… — он вдруг заговорил, вульгарно пародируя ирландский выговор, — тогда, клянусь верой и добродетелью, вы покроете себя ужасным позором.
Джимми Фергюс был человеком веселым, покладистым и славился дружелюбием, неравнодушием к женщинам, пабам и собутыльникам. За этой жизнелюбивой оболочкой скрывалась серьезная преданность ККО, которая и стала причиной крушения первых трех его браков. Он решил, что с четвертым такого произойти не должно, и потому работал теперь в Полиции Северной Ирландии лишь на половине ставки.
По счастью, Мойра, на которой он был женат уже чуть больше года, понимала, как он предан своей работе, именно она и уговорила Джимми не спешить с уходом на покой. Жизнь на Ибице или на другом нелепом курорте, где бывшие полицейские греются под солнцем и наливаются спиртным, ее не прельщала.
Оказалось, что в полиции наступило сейчас очень интересное время, и Джимми радовался, что не ушел из нее. Новая ПСИ получила в свое распоряжение полицейских-католиков больше, чем ККО могли бы мечтать.
Джимми радовался переменам, и в особенности передаче всей разведывательной работы из Специального отдела ККО в МИ-5, поскольку это означало, что полицейские могут сосредоточиться на борьбе со старой доброй преступностью. Однако, хоть он и смотрел на будущее Северной Ирландии с оптимизмом, наивным человеком Джимми не был. Старый полицейский относился к человеческой природе скептически и знал: эта часть острова Ирландия отличается тем, что прошлое здесь не умирает никогда.
Именно это знание, подкрепленное
В это утро он вышел из дома раньше обычного, поскольку на восемь утра в Стормонте было назначено совещание, касавшееся передачи старых дел ККО. Задом выведя свой старенький «ровер» из гаража и медленно спускаясь по мягко изгибавшейся подъездной дорожке, Джимми оглянулся через плечо и обнаружил, что сегодня фургончик стоит прямо перед его воротами, частично перекрывая выезд на улицу. Он еще только вылезал из машины, когда увидел, что и водитель фургончика проделывает то же самое. А следом увидел еще одного мужчину в белом комбинезоне, также вылезавшего из фургончика.
В голове у Джимми громко зазвучал сигнал тревоги.
— Извините, — крикнул, приближаясь к нему, водитель. На лице его застыла улыбка, которой старый полицейский не поверил даже на миг.
Водитель остановился футах в пятнадцати от него, второй мужчина также направлялся к подъездной дорожке. Руки его висели вдоль тела, однако Джимми видел, что в одной из них тот что-то держит. Он инстинктивно потянулся к 9-миллиметровому «глоку», который всегда носил в кобуре под курткой. И едва успел ухватиться за рукоятку пистолета, как ему в грудь угодила пуля. Джимми потерял равновесие и начал падать, зная, что пистолет выпускать из рук нельзя ни в коем случае. «Держись за него, — сказал себе Джимми, — иначе тебе конец».
Он грузно ударился боком о землю и сразу попытался перекатиться под защиту открытой дверцы машины. Однако боль помешала ему. Пальцы все еще сжимали «глок», но, когда Джимми попытался поднять пистолет и выстрелить, выяснилось, что рука его не слушается.
Мужчина с пистолетом приближался к багажнику «ровера», водитель фургончика отошел назад, уступая ему дорогу. Мужчина повернулся лицом к Джимми. Пистолет у него был полуавтоматический, и, когда мужчина поднял его, собираясь выстрелить, Джимми подумал только одно: «Ну вот и конец».
Внезапно послышался крик. Сквозь пелену боли Джимми увидел Мойру в розовом халате, который он подарил ей на Рождество: она выбежала из дома.
Мужчина с пистолетом испуганно отскочил вбок.
— Назад, — попытался крикнуть Джимми. Он увидел, как мужчина повернулся к Мойре, которая, продолжая кричать, бежала к ним по дорожке. И увидел, к своему ужасу, как тот поднимает пистолет. Тут-то Джимми и обнаружил, что пальцы его все-таки слушаются и, ухитрившись на дюйм-другой оторвать «глок» от земли, прицелился и выстрелил.