Прямо к цели
Шрифт:
Подойдя к дому 112, он с удовольствием отметил, что входная дверь была заново покрашена. Да благословит тебя бог, Сэл. Распахнув дверь, Чарли прошел прямо в гостиную, где лицом к лицу столкнулся с тучным, выбритым наполовину мужчиной в жилетке и брюках, направлявшим опасную бритву.
— Что за шутки? — спросил мужчина, твердо держа бритву.
— Я здесь живу, — сказал Чарли.
— Черта с два ты здесь живешь. Уже полгода, как я арендую этот сарай.
— Но…
— Никаких но, — выпалил мужчина и без всякого предупреждения толкнул Чарли в грудь так, что тот вновь оказался на улице.
— Здравствуй, Чарли. Это ведь Чарли, не так ли? — донесся из-за спины голос. — Так ты не погиб?
Повернувшись, он увидел стоявшую перед входом в свой дом миссис Шоррокс.
— Погиб? — удивился Чарли.
— Да, — ответила женщина. — Китти сказала нам, что тебя убили на Западном фронте и поэтому ей пришлось продать квартиру. Это было несколько месяцев назад, с тех пор я больше ее не видела. А тебе разве никто не говорил?
— Нет, никто, — произнес Чарли, радуясь уже тому, что встретил человека, который хотя бы узнал его. Он внимательно разглядывал свою старую соседку, пытаясь понять, почему она так сильно изменилась.
— Как насчет того, чтобы позавтракать? Ты совсем исхудал.
— Спасибо, миссис Шоррокс.
— Я только что купила себе пакет рыбы и чипсов у Дункли. Ты не мог забыть, насколько они хороши. По три пенни за порцию, прекрасный кусок трески, вымоченной в уксусе, и полный пакет картофельных чипсов.
Чарли прошел за миссис Шоррокс в ее квартиру и без сил опустился на деревянный стул в крохотной кухоньке.
— Может быть, вы знаете, что случилось с моим лотком или даже с лавкой Дана Сэлмона?
— Молодая мисс Ребекка продала их. Это произошло еще месяцев девять назад, вскоре после того как ты ушел на фронт, если мне не изменяет память. — Миссис Шоррокс поставила пакет с чипсами и рыбой на клочок бумаги в центре стола. — Честно говоря, Китти нам сказала, что ты числишься в списках погибших в Марнском сражении, а когда правда выяснилась, было уже поздно.
— Может быть, лучше было бы оказаться в этих списках, — произнес Чарли, — чем, вернувшись домой, столкнуться со всем этим.
— Ну, я не знаю, — сказала миссис Шоррокс, открывая бутылку пива, и, отпив из нее глоток, передала ее Чарли. — Я слышала, что в наши дни продается очень много лотков и многие из них идут по таким низким ценам, что стоит поторговаться.
— Рад это слышать, — сказал Чарли. — Но прежде я должен отыскать Толстушку, потому что у меня осталось совсем немного капитала. — Он помолчал, откусив кусочек рыбы. — Вы не знаете, куда она могла деться?
— В последнее время я не видела ее в наших краях, Чарли. Она всегда держалась немного высокомерно и никогда не водилась с такими, как мы, но я слышала, что Китти однажды ездила к ней в Лондонский университет, чтобы повидаться.
— Значит, Лондонский университет? Ну что ж, скоро она обнаружит Чарли Трумпера очень даже живым, какой бы высокомерной ни стала. И ей придется придумать достаточно убедительный рассказ о том, что стало с моей долей денег. — Он поднялся из-за стола, собрал свои пожитки, оставив два последних чипса миссис Шоррокс.
— Может, открыть еще бутылочку, Чарли?
— Теперь я не могу усидеть на месте, миссис Шоррокс. Спасибо за пиво и еду. Передавайте мои наилучшие пожелания мистеру Шорроксу.
— Берту? — спросила она. — Разве ты не слышал? Он умер от сердечного приступа больше чем полгода назад, бедняжка. Я так тоскую по нему. — И тогда Чарли понял, почему его старая соседка выглядела иначе: на лице у нее не было синяков и кровоподтеков.
Он вышел из дома и отправился искать Лондонский университет, чтобы выяснить, удастся ли ему отыскать следы Ребекки Сэлмон. Поделила ли она, как он наказывал ей на случай своей смерти, вырученные от продажи деньги между тремя его сестрами — Сэл, находившейся теперь в Канаде, Грейс, все еще остававшейся где-то во Франции, и Китти, пребывавшей бог знает где? В этом случае у него не окажется капитала, чтобы вновь начать дело, если не считать денежного довольствия Томми и тех нескольких фунтов, которые ему удалось скопить самому. Он спросил у первого попавшегося полицейского, как ему пройти к Лондонскому университету, и был послан в направлении Стренд. Пройдя еще полмили, он оказался возле арки, наверху которой были выбиты на камне слова: «Королевский колледж». Он прошел под ней и постучал в дверь с табличкой «Справки» и, войдя внутрь, спросил мужчину за перегородкой, значится ли у них в колледже Ребекка Сэлмон. Мужчина сверился со списком и отрицательно покачал головой:
— Здесь такой нет, но вы можете попытаться справиться еще в университетской регистратуре на Малет-стрит.
Совершая за пенни еще одну поездку на трамвае, он размышлял о том, где ему остановиться на ночь.
— Ребекка Сэлмон? — спросил человек, стоявший за столом университетской регистратуры и одетый в форму капрала. — Это имя ничего мне не говорит. — Затем он достал из-под стола большой справочник и стал проверять по нему. — А, вот она. Бедфордский колледж, история искусств. — При этом он не мог скрыть насмешки в голосе.
— А ее адреса у тебя нет, капрал? — спросил Чарли.
— Послужи сначала, парень, а потом уже называй меня капралом, — сказал мужчина, который был явно старше Чарли. — И чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше для тебя.
Чарли почувствовал, что на сегодня с него достаточно оскорблений, и неожиданно взорвался:
— Сержант Трумпер, 7312087. Я буду называть вас «капрал», а вы меня «сержант». Я ясно выразился?
— Есть, сержант, — выпалил капрал, вскакивая по стойке «смирно».
— Так как же насчет адреса?
— Она проживает на Челси-террас 97, сержант.
— Спасибо, — сказал Чарли и, оставив опешившего бывшего военного глазеть ему вслед, отправился в еще одно путешествие по Лондону.
Уставший, он наконец вышел из трамвая на углу Челси-террас, когда часы показывали уже начало пятого. Неужели Бекки удалось раньше него обосноваться здесь, удивлялся он, пусть даже это была всего-навсего комната.
Он медленно брел по знакомой улице, с восхищением разглядывая магазины, которыми однажды мечтал завладеть. В доме 131 — антикварный магазин, полный мебели из красного дерева, каждый из предметов которой был отполирован до зеркального блеска.