Прямо сейчас
Шрифт:
– Уже поздно, чтобы подругам звонить, поэтому она и забыковала. Да я как-то и не хотел. Не знаю, чего ты стал ее уламывать. Я точно говорю. Я дико спать хочу. У меня что-то нет никакого настроения куда-то ехать, с кем-то любезничать.
– Да?
– Все нормально. На эту тему можешь не париться.
– Значит, ты домой?
Данила кивнул.
– Уверен, что проблем у нас на квартире не будет? Не надо мне с тобой ехать?
– Не будет проблем. Если что, то я сброшу СМС. Но это вряд ли. Кстати, мы таскаем с собой мобильники, через них нас давно бы вычислили и взяли за шкирман, если бы именно мы им были нужны. Все будет нормально. Я приду и завалюсь
– Да, скорей всего, ты прав. Твой рюкзак с термосом в машине, и пусть там пока и лежит, я с ним к Тамаре поеду. А ты бери такси и – домой. Если вдруг там засада, начнут спрашивать про кенозин, прикинешься – «вы о чем, вообще, пацаны, я и словов таких не знаю». А если все будет тихо, ты мне дашь знать, ночью я вернусь с термосом, и ты утром отвезешь его обратно на станцию. Тогда пока.
– Не пока, – сказал Данила.
– А что еще?
– А то. Не говори мне, что я трусливый жмот. Потому что когда все вокруг говорят тебе, ну, точнее, не напрямую говорят, а своим отношением к тебе говорят, что ты лузер, а потом еще твой дружбан тебе напрямую говорит, что ты лузер, то это… это…
– Отвратительно и невыносимо? – попытался уточнить Виктор.
– Да, точняк, – ответил Данила. – Отвратительно и невыносимо.
– Даницыл, ты зря, ей-богу, прицепился к тому, что я ляпнул. Ты нормальный чувак. Я бы даже сказал, для программера ты чересчур адекватный.
– А ты чересчур умный для скалолаза.
* * *
Кутыкин твердо решил, что уже довольно обсуждать Матильду. Иначе, Ольга, вопреки его стараниям, решит, чего доброго, что он ни о ком другом и помыслить не может. А он может. Очень даже может и очень даже не прочь.
– Оль, я тут подумал, знаешь, на самом деле у меня есть к тебе один разговор – про сценарий к фильму, который меня попросили сделать, раз уж оказалось, что ты такой профессионал в этом деле.
Беллетрист ляпнул это просто так, лишь бы сказать хоть что-нибудь, что не касается Матильды. Но в процессе произнесения фразы внезапно осознал, что именно это ему и надо обсудить с Ольгой: она сценаристка, пишет истории для мыльных опер, а ему как раз и предстоит сварганить нечто сериальное по духу, но в одной серии. Ну, конечно! Ольга могла бы помочь в написании сценария. Почему нет? Разумеется, он и сам в состоянии накатать эту вещь – и обязательно накатает, просто сейчас у него творческий кризис – обычное дело – и ему нужен только небольшой толчок. Ольга определенно могла бы немножко, слегка так, помочь. Подбросить мыслишку-другую насчет главного действия. Или по поводу начальной сценки. Или про характер какого-нибудь главного героя. Или второстепенного. Ну, хоть что-нибудь. Ему и требуется-то всего-навсего начальный импульс, дружеский совет от профессионала-сценариста. Вот о чем надо с ней как бы между делом, ненатужно покалякать. Судьба подбросила ему Ольгу, словно подарок, а он тут сидит и тратит время на пустопорожний рассказ о Матильде.
Кутыкин по-настоящему загорелся этой идеей, однако он не знал, как и о чем конкретно говорить дальше, и запнулся. Действительно, как объяснить ей суть ситуации? Следует ли открывать, кто заказчик? Ольга уверена, что великий писатель Кутыкин, соль земли русской, в принципе не может работать на кремлевских пиарщиков. Как же ей это все подать? А если она предложит написать сценарий вдвоем? Он, правда, привык работать в одиночку, но, если уж на то пошло, в данном случае речь идет о халтуре, а не о полноценной писательской работе, так что… Так что – что? На каких условиях он может привлечь ее к работе? Мысли носились в голове Виталия, вопросы возникали один за другим и, безответные, порождали все новые вопросы.
– А что за сценарий? – спросила Ольга.
– Ну… это разговор не очень короткий. И не для этого места, – сказал он, одновременно порадовавшись, что нашел более веский довод в пользу того, чтобы переместиться с Ольгой домой, чем какое-нибудь туповатое «пойдем, заценишь мою новую квартиру».
Кутыкин покрутил головой в поисках официантки.
Но неожиданно его лицо изменилось, словно его поразила какая-то страшная догадка. Он увидел направлявшуюся к их столику Матильду.
Уверенная в себе, как кошка, неспешно надвигающаяся на не способного взлететь воробья-подранка, она появилась из-за бара.
– А я тебя как-то сразу и не узнал, – смутившись, соврал Кутыкин при ее приближении. – Привет, Вуди, – тут он значительно глянул на Ольгу, как бы говоря, что вот это она и есть, Матильда Вуди Вудпекер. – А ты во втором зале сидела?
Вопрос был глупым, потому что арка за баром, из которой вышла Матильда, вела во второй зал, больше за баром ничего не было.
– Привет, – ответила Матильда, она, казалось, не была удивлена, – Да-а, негаданная встреча. А я, главное, еще думаю: слуховые галлюцинации, что ли, у меня – я с тобой разговариваю по мобиле и слышу, что в трубке мелодия та же самая играет, какая в зале.
– Ну да, ну да, – Кутыкин не знал, куда себя деть.
– А мы с подружкой там сидим, – продолжала ворковать Матильда с каменным лицом. – Потом я пошла в туалет, смотрю сюда и думаю: ты – не ты? А оказывается, ты.
– Ну да, – беллетрист лихорадочно соображал, как ему быть. Хотелось одного – испариться.
– Сидишь, оказывается, в нашем с тобой любимом кафе, – Матильда изображала на серьезном лице улыбку. – Здесь ведь как дома, правда, Виташ?
– Да. И это здорово, что мы тут собрались, – Кутыкин наконец сообразил, что увильнуть от объяснения не получится, он неуклюже отодвинул свободный стул для Матильды. – Как говорится, это судьба. Звучит пошло, но… Присаживайся.
– Судьба? – уточнила Матильда.
– Ну, наверно, – с готовностью отозвался он, глянув на Ольгу. – Давай, мы сейчас тебе все объясним.
– Мы? – спросила Матильда, не садясь на предложенное место. Мимолетный ее взгляд на Ольгу, которая рассматривала свою чашечку кофе, был исполнен ненависти.
Ольга, со своей стороны, уже успела сообразить, какова ситуация у этой парочки, и приняла решение вести себя как ни в чем не бывало. В конце концов, она действительно ни в чем не виновата и никому ничего не обязана объяснять или доказывать. Пускай Кутыкин суетится, если хочет. Она просто встретилась с ним, чтобы обменяться телефонами. Место встречи тоже назначил он. Так что никаких извинительных ужимок от нее никто не дождется. Ольга откинулась на стуле и, оторвав взгляд от чашечки, твердо посмотрела на Матильду.
Матильда, судя по всему, восприняла ее взгляд как вызов. Ольга обратила внимание на то, что Кутыкин этих скрещенных над столом шпаг не заметил, да и вообще он, по-видимому, не вполне отдавал себе отчет в том, что происходит.
– Конечно, мы, – ответил он на вопрос Матильды. – Так получилось, что мы заварили кашу, мы и расскажем, что к чему. Надо поставить точку на «i», как я уже и говорил тебе, по-моему, час назад.
Лицо Матильды начало покрываться красными пятнами. До этого ей удавалось сохранять напускное спокойствие, но, видимо, силы к сдерживанию страстей, были уже на исходе.