Прямо сейчас
Шрифт:
– Правда? Везет же некоторым!
– Я недавно эту квартиру… э-э… в общем, вчера только въехал. Живу здесь один. Можем, если хочешь, потом ко мне зайти, посмотришь, как там всё.
– Спасибо. Не знаю даже…
– Ну, посмотрим. Давай выпьем пока, – сказал Кутыкин и обратился к подошедшему официанту: – Будьте добры, бутылку водки, самой лучшей, и какой-нибудь легкой закуски.
– Это называется «по рюмашке»? – с усмешкой сказала Ольга.
– Ну да, – убежденно ответил беллетрист. – Мы только по рюмке оприходуем, а остальное с собой возьмем, у меня выпить нечего в холодильнике, а мы ведь должны новоселье отметить.
Он посмотрел на нее «мужским» взглядом. Ольга
– Слушай, я… Спасибо тебе за приглашение. Серьезно. Но это как-то очень неожиданно…
Ольга думала в этот момент о своих ногах – хотела же побрить их перед выходом из дома, но неохота было возиться. «Черт, кто же знал, что Кутыкин на меня поведется? – лихорадочно соображала она. – Надеяться, конечно, можно было… Но кто бы мог подумать, что он сразу в гости позовет? Вечно у меня в нужный момент то понос, то золотуха. Вот Ксюха в такой ситуации точно была бы во всеоружии. Придется отказаться», – с облегчением, впрочем, решила она. Ольга не жаловала внезапный секс с малознакомыми мужчинами. Несмотря на то, что ни за что не созналась бы в этом перед той же Ксенией. И несмотря на то, что иногда в мечтах видела себя соблазнительницей, готовой без раздумий окунуться в водоворот страсти.
Официант принес водку.
– Знаешь, я хочу выпить за тебя, – несколько высокопарно обратился к Ольге Виталий, подняв рюмку, которую едва успел наполнить официант. – За то, чтобы тебе во всем везло.
– Спасибо, везение никому не помешает. Поэтому – также и за тебя, за твою удачу.
Они церемонно чокнулись и выпили.
– Я тебе честно скажу, Оль, ты мне сразу понравилась, – заявил через пару минут Кутыкин. – Ты очень правильно мыслишь. Это большая редкость. Хотя когда ты сначала стала поливать мои романы – ну, что они без смысла и все такое, – то я как-то напрягся. Но потом… ты права, на самом деле я не признаю так называемых новых идей. У меня их и не может быть в романах. Понимаешь, я считаю, что по-настоящему новых идей в мире уже в принципе быть не может. В гуманитарной сфере, по крайней мере. Все уже придумано до нас. Аристотель, Христос, Гораций – даже древних авторов перечислять не имеет смысла, столько их было. Вот такая у меня точка зрения на творчество. И я думаю, это честная точка зрения. И читатели ценят мою честную точку зрения.
– Конечно, – согласилась Ольга. – Это важно. И еще ты не состоишь во всяких дурацких писательских кругах, без конца не учишь людей жить, в смысле никогда не даешь интервью. Это тоже позиция. Я уж не говорю про работу на власть. Ты и эти кремлевские разводилы – вещи несовместные.
Тут Кутыкин налил себе еще полную рюмку водки и хотел сразу выпить, но спохватился, что забыл про рюмку Ольги, налил и ей и, нервно хихикнув, сказал:
– За тебя!
И, коснувшись своей рюмкой ее, стоящей на столе, рюмки, выпил до дна.
Ольга отпила чуть-чуть.
– Я вот не такая, – продолжила она свои рассуждения. – Я недавно работала в команде над сценарием для одного сериала про КГБ. Режиссер говорил, что это был заказ из Кремля. Всем понятно, что собой представляла эта контора – КГБ, как и НКВД, и ЧК, но они не только политические чистки проводили. Они и с бандитизмом боролись. И вот идея сериала была в том, чтобы напомнить зрителям о том, что гэбисты боролись с безусловным, общечеловеческим злом, которое не было связано с политикой. Это, конечно, полуправда. Но это и не ложь. Сценарий был основан на реальных уголовных делах. Ну, и мы профессионально всё сделали. Нам хорошо заплатили. Я думаю, что нечего строить из себя недотрогу и делать вид, что я святая. Мир такой, какой он есть. Тем более что я ведь не пишу вечное, как ты, я всего лишь леплю мыльные оперы, которые назавтра уже мало кто помнит. У каждого своя планида.
«Она умница, – в который раз подумал про Ольгу Кутыкин, имея в виду не только ее нечасто встречающийся словарный запас. – Мне нельзя светиться с моим кремлевским заказом перед публикой. Надо сказать этому умнику из администрации президента, Байбакову, чтобы в титрах фильма фигурировал мой псевдоним. Хотя какой тогда мне пиар с этого, если никто не будет знать про мое авторство. А хрен с ним с пиаром, квартиру получу, таких гонораров мне еще никто не платил. Если, конечно, у меня вообще получится смастерить этот долбанный сценарий…» Беллетрист стал покусывать губы, он нахмурился, мешки под глазами проявились больше обычного. И еще неожиданно в памяти всплыл бюст Маяковского, виденный им во время прогулки по окрестностям. Каменная мурена смотрела серьезно. Бескомпромиссно. От этого Кутыкин занервничал даже в большей степени, чем от мысли, что не сумеет справиться с заказом. Он подлил водки Ольге и наполнил свою рюмку.
– Может, нам на всякий случай сейчас уже обменяться мобильниками, – сказала Ольга, видя с какой решительностью наливает Виталий. – Ато опять забудем.
Кутыкин и действительно запамятовал, по какому, собственно, поводу они встретились и давно уже сунул мобильник Ольги обратно в карман своего пиджака.
– Это разумно, – сказал он. – Ты чертовски разумно рассуждаешь. Хотя я вроде уже говорил тебе об этом.
Кутыкин улыбнулся. Он был рад, что Ольга отвлекла его от неприятных мыслей.
Беллетрист выставил вперед ладонь с лежащим на ней мобильным телефоном Ольги. В свою очередь Ольга достала из сумочки мобильник Кутыкина и уже собиралась отдать его, но в тот момент, когда она протягивала руку над столиком, телефон беллетриста заиграл мелодию, которая тут же прервалась.
– Ой, – прошептала Ольга, прикрыв трубку другой рукой, – нечаянно нажался ответ. Кто-то тебе звонит.
И, забрав с ладони Виталия свой аппарат, она вложила ему в руку его мобильный телефон.
Тем временем в кафе, из колонок, привешенных в углах под потолком, зазвучала очередная песня. Это была старая и, как водится, добрая вещь от Matt Bianco «Whose side are you on?».
* * *
– Слушай, мы с тобой в одной квартире живем уже с полгода, но раньше никогда так долго не говорили, – сказал Виктор Даниле, заказав себе еще одну чашечку кофе. – И тем более на такие темы. Как думаешь, почему?
– Мы с самого начала договорились, что хотя будем жить вместе, не будем друг другу мешать – у каждого своя частная жизнь, а живем вместе, потому что так дешевле.
– Это я помню. Но все равно. Нельзя же сказать, что мы вообще не общались. Мы постоянно о чем-то говорим – про выпивку, там, или обсуждаем знакомых телок, жратву, погоду, но не говорим про какие-то базовые вещи.
– Ну да, – ответил Данила, он, видимо, размышлял о чем-то своем.
– Что «ну да»? Я и спрашиваю, как думаешь, почему раньше мы не говорили про все это?
– Может, потому, что до этого момента нас никто не хотел пристрелить и не вламывался в нашу квартиру?
– Да. Скорее всего, – сказал Виктор. – Когда у тебя на пятках смерть сидит, начинаешь задумываться, зачем живешь. Но до чего-то путного мы сегодня так и не договорились. Я, получается, вообще не знаю, зачем живу. А ты туману нагнал, что надо мир менять. Что, по-моему, означает то же самое. И что делать с кенозином, непонятно.